— Нет. Такая любовь встречается редко. Иногда даже те, кто испытывает ее, не понимают, как им повезло. Проглотить такую пилюлю непросто, но у меня есть надежда. А надежда — это половина успеха, не так ли?
Его слова тронули меня до глубины души. Я много лет прожила в браке без любви. Миллионы других людей также. Существуют известные выражения о том, что мы ценим то, что имели, только когда потеряем это. И о том, как разрушительно осознавать, что ты потерял.
Несмотря на разбитое сердце и циничный шепот, который доносится из глубины уродливых мыслей в моменты слабости и одиночества, у меня еще есть надежда. Маленький, но сильный стук в ушах твердит мне, что это может случиться автра, или на следующей неделе, или даже в следующем году. Но однажды я смогу снова обрести эту любовь. И когда это произойдет, я уже никогда не смогу ее забыть.
— Я пришла сюда ради секса, — шепчу я. — А ты поражаешь меня своей философской мудростью.
— Когда тебе стукнет сорок, ты тоже станешь очень проницательной. А у тебя впереди еще несколько лет. — Он ухмыляется. — Извини за все эти серьезные разговоры. Через несколько минут я компенсирую это своими пальцами.
— Не извиняйся. Спасибо, что поделился со мной сокровенным, Эйден Вуд.
— Я был одиноким в течение почти пяти лет. И вот, по стечению обстоятельств, я захожу на склад и встречаю тебя. Я не знаю, что это значит в масштабах целой жизни, но это должно хоть что-то значить, пусть даже на какое-то время. То, что я сегодня здесь с тобой, возрождает надежду.
— Да. — Я наклоняюсь вперед. Мой рот оказывается над его ртом. — Это что-то значит.
Разговор прекращается. Его рука зарывается в мои волосы, а его губы накрывают мои. Ловким движением Эйден переворачивает нас, меняя наши позиции. Я прислоняюсь головой к подушке, а он устраивается прямо между моих ног.
— Мне нравится смотреть на тебя, — говорит он, отстраняясь. Он усаживается поудобнее близко ко мне. — Я хочу посмотреть, как ты трогаешь себя.
— Уже надоело прикасаться ко мне? — шучу я.
Эйден стиснул челюсти.
— Я мог бы прикасаться к тебе до конца жизни, но этого никогда не будет достаточно, Мэгги, — отвечает он. Эта фраза пронзает мою грудь, как ядовитая стрела, и я понимаю, что он говорит искренне. В этих словах нет ни капли юмора, и впервые с тех пор, как я вошла в его квартиру, я задумываюсь, не допустила ли я грубую ошибку. Не из-за сожаления, но из-за того, как чертовски трудно будет уйти отсюда.
— Ты просто отлично справился на кухне.
— Ах, да. Каждому мужчине важно услышать, что он все сделал хорошо. — Я отбиваюсь от него, и он фиксирует мои руки над головой. — Я хочу, чтобы ты показала мне, что тебе нравится, — продолжает он. — Что заставляет тебя чувствовать себя хорошо? Что ты собираешься представлять себе ночью, когда мой рот не будет на твоей киске?
Бусинки пота выступают у меня на лбу, и я делаю поверхностный вдох. Я никогда раньше не мастурбировала перед кем-то, и это захватывающе — знать, что он хочет узнать, как я раздвигаю бедра. О том, какой ритм задают мои пальцы и сколько их используется. Угол расположения моих ног и то, насколько глубоко я могу проникнуть.
— Ты собираешься заснять это? — спрашиваю я, покачивая ягодицами на простынях и устраиваясь поудобнее.
Глаза Эйдена темнеют. Его руки опускаются с моих запястий, и его пальцы обхватывают мой подбородок.
— Не искушай меня возможностью приятно провести время. Может, я запишу тебя на камеру. Я бы использовал запись после того, как ты уйдешь, моя рука дрочила бы под звуки твоих стонов и мокрой, сладкой киски. А потом, может быть, если бы я был пьян и тосковал по тебе, выпив пять рюмок виски, я бы совершил безрассудство и отправил видео тебе. Я бы спросил, продолжаешь ли ты выгибать пальцы на ногах или откидывать голову назад, и поинтересовался бы, нашла ли ты кого-то, кто знает, что делает. Я бы рассказала тебе, как мои простыни все еще пахнут твоей влагой и я все еще чувствую твой вкус на своем языке. А потом я бы спросил, скучаешь ли ты по мне тоже.
От этих слов я чуть не сорвалась с катушек. Мое лицо пылает, а соски твердеют. Я пачкаю простыни, я знаю, что пачкаю, но не могу найти в себе силы, чтобы заботиться об этом. Этот мужчина хочет меня, и я думаю, что он может умереть без меня.
— Хорошо, доктор Вуд, — я говорю тихо. Эйден хмыкает, и его рука опускается к члену, дергая себя один раз. — Ты так близок к тому, чтобы умолять. Может, тебе стоит встать на колени?
— Ты хочешь, чтобы я опустился на колени? Я сделаю это с удовольствием. Я буду умолять тебя, Мэгги. И молить тоже, если бы это было необходимо. Но не будь слишком самодовольной. Это мой член заставил тебя кончить раньше, и я собираюсь сделать это снова.