- Зачем?
- Алиса, так надо. Ты позже все поймешь. Может даже скажешь мне спасибо за это.
- А зачем ждать? Спасибо… и будь счастлив, Сережа. Надеюсь, она даст тебе то, что я не смогла дать.
Моя Лисена просто развернулась и пошла в спальню, так и не проронив больше ни слова.
И все. ВСЕ. Это просто точка безысходности. Это конец нам. Конец мне.
Алиса
Знаете, что больнее всего на свете? Нет, не физическая боль, она рано или поздно заканчивается. И даже не моральная боль. Она истязает душу, но это тоже можно пережить. Страшнее всего – это предательство. Пусть даже совсем не чувствуешь боль, но пустота в душе страшнее. Та огромная дыра, которая остается после, страшнее невыносимых мук. Ведь не остается совсем ничего, просто пустота. И мор вокруг становится пустым. Не радуют даже самые любимые вещи и люди. Невидимая пустота погружает тебя все глубже и глубже, и уже совсем не остается сил противиться неизбежному. Хочется закрыть глаза и перестать чувствовать.
Сейчас со мной происходило именно это. После звука захлопнувшей двери мое сердце словно перестало биться, замедляя привычный ритм. Казалось, я просто перестала дышать. Я медленно прокручивала в мозгу последний пару месяцев пытаясь запомнить каждый миг, когда он еще был рядом со мной. Почему? Почему так больно?
Даже после попытки изнасилования мне не было так больно. Грязно, противно, но не больно. Хотелось сдирать с себя кожу, очищая тело от противных касаний. А сейчас? Дышу не вырвать, сердце тоже. Даже запах его тела я не сотру из своей памяти. Не смогу заставить себя выкинуть из головы его образ, его бездонные, голубые глаза и реакцию моего тела на его поцелуи. Может со временем я и смогу не думать о нем постоянно, но что делать, когда твое тело не хочет чувствовать другие руки, слышать чужое дыхание. Что делать, если я могу чувствовать только его.
На часах было уже восемь часов вечера. Я даже не заметила, как пролежала, не двигаясь с самого утра. И самое страшное, что я не проронила ни одной слезинки. Ни одной. Хотя откуда им взяться, когда нет даже горечи.
Пусто.
Дикая мысль взорвалась в моем мозгу в следующую секунду. «Это все не правда. Он не мог так поступить. Что-то случилось. Точно. Что-то произошло, и Сергей просто пытается оградить меня от проблем». Я должна это выяснить. Сейчас. Срочно. Немедля ни секунду. Я подскочила с кровати, натянула на себя первое попавшееся платье, собрала волосы в высокий хвост и понеслась к выходу по пути вызывая такси. Сейчас он может находиться только в одном месте – в клубе, и уже спустя какое-то время я уже заходила внутрь. Людей было еще немного, самые заядлые тусовщики только начинали подтягиваться в поисках очередной эйфории. Я остановила первого попавшегося охранника и уточнила на месте ли хозяин. Меня здесь уже отлично знали, поэтому мужчина лишь кивнул вверх, даже не пытаясь перекричать громкую музыку, и я направилась к его кабинету.
На втором этаже музыка звучала намного тише, чему способствовала отличная шумоизоляция здания, и я, делая шаг за шагом, слышала даже свое глубокое дыхание. Осторожно толкнула тяжелую дверь и замерла прямо на пороге. Он стоял спиной ко мне, перебирая кипу бумаг, лежащую на столе. Я вновь позволили себе залюбоваться им. Вот он делает глубокий вдох, запуская пальца в короткие волосы, затем уставши проводит рукой по шее и берет телефон, набирая кому-то:
- Еще не приехала? Как приедет, сразу ко мне отведи.
И он поворачивается ко мне. Секундная радость в глазах, которую я все-таки успела ухватить сменяется яростью.
- Что ты тут делаешь?
- К тебе пришла, - еле слышу свой дрожащий голос.
- Алиса, зачем? Я же тебе все объяснил.
- Нет, - кричу я. Истерика все-таки дала о себе знать. - Не Алиса. Я Лисенок. Твой Лисенок. Лисенооок…
- Послушай меня…
Нет, я не хочу это слушать. Сереж, скажи мне, что все это не правда. Скажи. Скажи, прошу… – Я опускаюсь на колени и начинаю рыдать. – Что тебе надо. Скажи. Я буду для тебя такой, какой ты захочешь. Надо быть взрослой повзрослею, надо стать другой – стану. Только не оставляй меня.
Я готова была молить его, полти за каждым его шагом, напрочь забыв о гордости и чувстве собственного достоинства. Я унижалась перед ним, но сейчас мне было совершенно на это наплевать.