Она долго смотрела на меня, раздумывая.
– Ты точно хочешь знать?
– Да.
Она рассматривала меня ещё какое-то время и отвернулась.
– Зачем? Хочешь сойтись с ней обратно?
– Нет.
Отвечаю я мгновенно и без сомнений, и она снова смотрит на меня своими прекрасными глазами.
– У меня нет никакого желания, но я хочу знать есть ли шанс…, – я пожимаю плечами, – чтобы жить дальше.
– Справедливо, – допивает она свой кофе. – Не знаю, как я простила его. Думаю, с Божьей милостью. Мы очень много говорили об этом, и он утверждал, что это было один раз. Я поверила ему. Не знаю почему, но где-то внутри я знала, что это было один раз. Та девушка, с которой он был - она остановилась около дома в тот день. Он не искал ее. Не важно, когда они встретились, но это случилось, и несколько месяцев она крутилась рядом. Его работа, его тренажёрный зал. Она приезжала, даже когда у него был баскетбол. Преследовала его.
Она остановилась, сняла пушинку с ноги, бросив ее на пол, откашлялась и облизнула губы перед тем, как продолжить.
– Это не оправдывает, что он тоже участвовал во всем этом и его вины, но мне кажется, он отчасти нуждался в этом. Он тогда дерьмово себя чувствовал и недавно сдал анализы, чтобы понять, есть ли у него рак. Мы как раз ждали результаты. Как будто его настиг кризис средних лет. Однажды она подъехала к дому и…, – она показала свои руки, ладонями вверх. – Это все, что требовалось. Он был расстроен, напуган и уязвим. Он должен был дождаться меня и поехать к врачу за результатами, но не хотел, чтобы я была там, если новости были плохими. Он только узнал, что у него рак. Рак, который, если не произойдёт какое-то чудо, убьёт его.
Ее голос срывается, и я сдерживаю себя, чтобы не обнять ее.
– Он приехал домой, выпил пару бокалов, чтобы успокоиться, и тут появилась она. Как будто знала, что это самое подходящее время. Я виню его. Честно. И всегда буду. Простить - не то же самое, что забыть. Никто не остаётся невинным после измены жене, но обстоятельства его измены, если их рассматривать, отличаются от большинства тех, которые я могла бы представить.
– Да. Я согласен с этим. Но, даже не смотря на это, Кристина, это ничего не оправдывает.
– Я знаю. Но... его нет.
Ее голос полон грусти, в глазах стоят слезы.
– Я не могу зацикливаться на этом. Последние годы нашего брака были хорошими, несмотря на то, что он был болен. Все это не заставило меня забыть то, что я увидела, но дало что-то другое, на чем я могла сфокусироваться.
«Сильная» даже близко не описывает ее. Удивительная. Невероятная. Уникальная. Как Тодд мог предать её выше моего понимания. Несмотря на все обстоятельства. Я тянусь через подушки, беру её руку своей и сжимаю.
– Мне жаль, что ты через это прошла.
Она сжала мою руку в ответ.
– Мне жаль, что ты проходишь через это сейчас.
– Спасибо.
– Хочешь совет?
– Есть больше лимонных тортов?
Она отпускает мою руку, отсаживаясь, и смеётся, а я снова удивлён тому, насколько люблю звук ее смеха.
– И это тоже. Я бы даже сказала, он полезный, потому что сделан с греческим йогуртом.
– Ты пытаешься что-то сказать? – дразню я ее.
Она улыбается. Эта улыбка - что-то среднее между грустью и смирением.
– Мой совет? Будь счастлив.
– То есть как?
– Будь счастлив! Честно. Во-первых, это будет дико выводить Хизер из себя, когда она поймёт, что ты продолжаешь спокойно жить без неё. Во-вторых, и это самая важная часть, ты будешь счастлив.
– Ты говоришь так, как будто это просто.
– У меня было много практики. Когда Тодд был уже очень болен, мы старались быть счастливыми. Счастье, потому что у нас были хорошие дни или у нас было спокойное время в семейной обстановке, когда он почти не мог вставать с кровати. Счастье - когда мы могли отмечать праздники. После его измены, мы поняли одну вещь: мы могли либо поддаться всей неприязни того, что случилось или могли жить дальше. Мы жили дальше. И ему тоже пришлось. На каждом из нас была вина. Вина за то, что мы дошли до такого. Я спрашивала, может, я не давала ему чего-то, что было ему нужно. Он отвечал, что я давала все. Не буду врать... это тяжело, и большинство дней тебе придется несладко, но ты справишься. Поверь мне. Свет всегда лучше тьмы.
Моя голова лежит на спинке дивана, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на неё. Она настолько великолепна, что почти больно смотреть. Я всегда так думал, хотя никогда не собирался что-то с этим делать. Она всегда была мамой, на которую оборачивались.
– О чем он думал? – бормочу я.
– Извини?
– Тодд. О чем он думал?
– Ты имеешь в виду…
– Когда изменил.
Она не ответила, только улыбнулась, закусив губу, и посмотрела в сторону. Ее длинные, темные, шелковистые волосы упали с плеча. Она наклонила голову и убрала локон за ухо.