– Ты совершенно прав, Майк. Бен, тут нечего возразить. Но, милый, давай споем песенку и о Дон.
– О'кей!
– Слушай, в кухне кто-нибудь есть? Я сейчас вспомнил, что не ел уже несколько дней. Или даже лет.
– Кажется, там Рут, – сказал Бен и попытался встать.
Майк не пустил его.
– Эй, Дюк! Найди кого-нибудь, кто нажарит мне гору оладий и нальет галлон кленового сиропа.
– Зачем искать? Я сам все сделаю, – отозвался Дюк.
– Постараюсь не умереть с голоду, пока ты сходишь за Тони или Рут.
Майк привлек к себе Бена и спросил:
– Ты, кажется, не вполне счастлив?
– Нет, что ты, все в порядке.
– Хорошо бы, если бы ты знал марсианский. – Майк заглянул Бену в глаза. – Я чувствую, что тебе плохо, но не могу прочесть твоих мыслей. – Майк, – позвала Джилл.
Человек с Марса взглянул на нее, потом опять на Бена и протянул:
– Джилл объяснила мне, в чем дело. То чувство, которое ты сейчас испытываешь, всегда было мне недоступно, – он замялся, как в те времена, когда только начинал говорить по-английски, – но мне понятно, что сегодня мы не можем принять тебя в Гнездо. Еще длится ожидание. Прости. Когда-нибудь оно кончится.
Джилл вскочила.
– Майк! Так нельзя! Нельзя отвергать Бена!
– Я не вникаю, маленький братец. – Настала нехорошая тишина. – Ты уверена, что говоришь правильно?
– Сейчас увидишь! – Джилл подсела к Бену, обняла его. – Поцелуй меня, Бен, и успокойся.
Она первая поцеловала его, и Бен успокоился. Сладостное тепло вытеснило из его тела все другие ощущения. Майк крепче обнял Бена и сказал:
– Мы сближаемся. Может, сейчас?
– Да! Сейчас, здесь. У нас общая вода, дорогие мои.
Бен глянул на Майка, и эйфория прошла: Человек с Марса был совершенно голый.
Глава 33
– Ну, – нетерпеливо сказал Джабл, – ты принял приглашение?
– Как бы не так! Я унес ноги от греха подальше. Схватил в охапку шмотки, выскочил в коридор и одевался уже внизу.
– На месте Джилл я бы обиделся.
Кэкстон покраснел.
– А что мне было делать?
– Ну ладно. Что дальше?
– Я оделся, увидел, что забыл наверху сумку, но возвращаться не стал. Кстати, я чуть не убился. Ты же знаешь, как работает новая модель?
– Не знаю.
– Если ты даешь команду на подъем, начинается постепенный спуск. А я вскочил туда с разбегу и начал падать – с шестого этажа. Еще чуть-чуть, и от меня осталась бы лепешка, но падение вдруг прекратилось. Как будто удержало какое-то поле.
– Не увлекайся модной техникой. Ходи по лестнице, в крайнем случае пользуйся лифтом старой конструкции.
– У них хорошая техника, только за ней никто не следит. Никто не занимается делом, все ходят под гипнозом Майка и смотрят ему в рот. Мне страшно за них, Джабл. Нужно что-то делать.
Джабл поджал губы.
– Что именно тебя пугает?
– Абсолютно все.
– Правда? Мне показалось, что тебе понравилось.
– Ну да. Майк и меня загипнотизировал. – У Кэкстона был недоуменный вид. – Я бы и не вышел из гипноза, если бы он вдруг не оказался голым. Понимаешь, он сидел в костюме и обнимал меня за пояс – как он мог раздеться?
Джабл пожал плечами.
– Ты был занят и мог не заметить землетрясения.
– Брось! Я не школьница, и целуюсь с открытыми глазами. Скажи, как он мог раздеться?
– Какое это имеет значение? Может, тебя смутила именно нагота?
– Конечно.
– Ты и сам был без штанов! Стыдитесь, сэр!
– Перестань меня грызть. У меня нет привычки к групповой любви. Меня чуть не стошнило. – Бен скривился. – Каково было бы тебе, если бы посреди твоей гостиной люди стали спариваться, как обезьяны?
– Вот оно, Бен: гостиная была не твоя. Ты пришел к человеку в дом, будь любезен принять правила, действующие там. Цивилизованный человек должен поступать именно так.
– А если тебя шокирует подобное поведение?
– Это уже другой вопрос. Я всегда находил и нахожу публичные проявления похоти отвратительными, но достаточно большая часть человечества не разделяет моих вкусов. Оргии имеют многовековую историю и не оскорбляют ничьего достоинства, поэтому нельзя говорить, что они «шокируют».
– Ты хочешь сказать, что это не более, чем дело вкуса?
– Вот именно. И мои вкусы не более святы, чем вкусы Неро, а даже менее: Неро – бог, а я – нет.
– Черт меня возьми!
– Вряд ли у него это получится. Дальше: Майк не устраивает публичных оргий.
– То есть как?
– Ты говорил, что у него в доме что-то вроде группового брака, выражаясь научно – групповая теогамия. Поэтому все, что там происходит или планируется, является семейным делом, а не публичной оргией. Кругом все боги, и нет больше никого – кто же может обидеться?
– Я обиделся.
– Сам виноват. Ты ввел их в заблуждение и спровоцировал на «оргию».
– Что ты, Джабл! Я ничего не делал.
– Ах, Господи! Как только ты вошел, ты понял, что у них сложился чуждый тебе уклад. Тем не менее не ушел. Ты повел себя, как бог встретившийся с богиней. Ты отдавал себе отчет в том, что делал, и они это понимали. Их ошибка в том, что они приняли твое притворство за чистую монету. Нет, Бен, Джилл и Майк вели себя вежливо, и не тебе следует обижаться на них, а им на тебя.
– Ты умеешь все перевернуть с ног на голову. Меня завлекли чуть не силой. Если бы я не убежал, меня стошнило бы.
– Теперь ты хочешь свалить вину на рефлекс. Дорогой мой, воспитанный мальчик тринадцати лет на твоем месте сжал бы зубы, пошел в ванную, посидел бы там с четверть часа, потом пришел бы и извинился. Рефлекс тут ни при чем. Рефлекс может вывернуть желудок, но не может приказать ногам бежать к двери, рукам – хватать одежду, глазам – искать выход. Это был страх. Чего ты испугался, Бен?
Кэкстон долго молчал, потом вздохнул и выдавил:
– Сдаюсь, я – ханжа.
– Ханжа считает свои моральные установки законом природы, – покачал головой Джабл. – Ты не такой. Ты подлаживался под людей, поведение которых не соответствовало твоим правилам, а настоящий ханжа еще с порога обозвал бы даму в татуировке неприличным словом, повернулся бы и ушел. Копай глубже.