Майк вернул фотографию Дюку и обрадовался, когда увидел, что доставил ему удовольствие. (Смит ничем не жертвовал: он запомнил фотографию навсегда и в любой момент мог восстановить ее в памяти – даже лицо, искаженное сладкой истомой). Он выслушал от Дюка изъявления благодарности и вернулся к себе.
В отличие от Джабла, Майка не раздражало обилие корреспонденции; он купался в потоке писем, наслаждаясь рекламными объявлениями и брачными предложениями. Поездка во дворец открыла Майку глаза на поразительное многообразие нового мира, и он дал себе слово во все вникнуть. Ему нужно расти, расти и расти; на это уйдут века, но куда спешить? Майк знал, что вечность – то же самое, что переменчиво-прекрасное настоящее. Он решил больше не перечитывать Британскую энциклопедию: почта давала более живое представление о мире. Майк читал, вникал, а непонятное запоминал, чтобы обдумать ночью, когда все стихнет. Ему казалось, что он начинает вникать даже в смысл слов «бизнес», «купля», «продажа», и в другие немарсианские понятия. Энциклопедия не давала такой возможности, и Майк понял причину: она исходила из того, что читателю уже известны некоторые основные понятия, которые в действительности были Майку незнакомы.
Однажды пришел пакет от Генерального Секретаря мистера Джозефа Эджертона Дугласа: чековая книжка и какие-то бумаги. Брат Джабл долго объяснял Майку, что такое деньги и как ими пользоваться. Но Майк ничего не понял, хотя Джабл несколько раз показал, как выписывать чек, получать по чеку деньги и пересчитывать их.
И вдруг произошло озарение, такое ослепительное, что Майк задрожал.
Он вник, что такое деньги! Эти красивые картинки и яркие бляшки – не деньги. Это символы идеи, которая правит людьми и их миром! Деньги – не вещи, как близость – не вода. Деньги – это идея, такая же отвлеченная, как мысли Старших Братьев; деньги – это управляющая, уравновешивающая, сближающая сила.
Майка поразило величие денег. Он проникся уважением к Старшим Братьям этого племени, выдумавшим такую стройную, всеобъемлющую идею, отразившую целый мир. Если бы можно было встретиться хоть с одним из них!
Джабл подстрекал Майка тратить деньги, и Майк стал тратить их с робкой готовностью невесты, которую ведут к брачному ложу. Харшоу предложил ему для начала купить подарки друзьям, а Джилл помогла ограничить расходы разумной суммой.
Майк узнал, что тратить деньги не легко. Вокруг было столько вещей, прекрасных и незнакомых!
– Нет, – говорила Джилл, – Дюку не нужен трактор.
– Дюку нравятся тракторы.
– У него уже есть один, ему хватит. Можно было бы купить вот этот бельгийский велосипед, и он бы его целыми днями разбирал и собирал. Но это дорого. Майк, милый, подарок не должен быть излишне дорогим. Дорогие вещи можно покупать разве что девушке, на которой хочешь жениться. По подарку должно быть видно, что ты помнишь и уважаешь вкусы друга. Это должно быть что-то такое, что человеку нравится, но чего он сам себе не купит.
– Не понял?
– Сейчас объясню. Постой, в сегодняшней почте есть кое-что для примера.
– Она вышла и вскоре вернулась с ярким листком.
– Слушай: «Живая Афродита – подарочный набор фотографий для мужчин! Сочные цвета, лучшие фотографы! Примечание: заказы принимаются из штатов» м-м-м… Пенсильвании в списке нет, но мы постараемся как-нибудь заказать. Дюку это должно понравиться…
Альбом был доставлен на виллу Харшоу патрульной машиной Особой Службы. На упаковке красовалась надпись: «По специальному заказу – Человеку с Марса». Майк расцвел, Джилл поморщилась.
Выбрать подарок для Джабла оказалось не легко. Даже Джилл не могла придумать, что купить человеку, у которого есть все, что он хочет. Золотую рыбку? Висячие сады Семирамиды? Он не хочет заводить собаку, потому что если умрет собака – будет тосковать он, а если умрет он – будет тосковать собака. Спросили у домашних. Дюк сказал:
– Привет! Вы не знаете, что босс любит статуи?
– Правда? – удивилась Джилл. – Я не видела здесь ни одной скульптуры.
– То, что ему нравится, редко продается. А то, что продается, ему не нравится. Босс говорит, что современные скульптуры не могут смотреться рядом с розами.
– Дюк верно говорит, – подтвердила Энн. – Пойдем, я покажу вам фотографии.
В кабинете Харшоу Энн сняла с полки три самые зачитанные книги.
– Ага, – сказала она, – босс любит Родена. Майк, что бы ты выбрал?
Мне нравится эта – «Вечная весна».
Майк перевернул несколько страниц:
– Вот эту.
– Что? – Джилл передернула плечами. – Какой ужас! Дай мне Бог умереть лет на пятьдесят раньше, чем я стану так выглядеть!
– Это красота, – твердо сказал Майк.
– Майк, – запротестовала Джилл, – у тебя извращенный вкус. Ты еще хуже, чем Дюк!
В других обстоятельствах подобное заявление заставило бы Майка замолчать и провести ночь в поисках своей вины. Сейчас же он был уверен в себе. Изображенная на фотографии фигура была… как привет из дома. Хотя это была земная женщина, Майку казалось, что ее создал марсианский Старший Брат.
– Это красота, – настаивал Майк. – У нее есть свое лицо. Я вникаю.
– Джилл, – медленно произнесла Энн, – Майк прав. – Энн! Неужели тебе это нравится?
– Мне на нее страшно смотреть. Но книга открывается сама собой в трех местах, причем на этой странице – легче всего. Майк угадал любимую скульптуру Джабла.
– Я ее куплю, – решительно заявил Майк.
Энн позвонила в музей Родена в Париже, и только галльская вежливость удержала директора от смеха: «Продать работу Мастера? Моя дорогая леди, их нельзя не только продавать, но даже копировать! Non! Non! Non! Quelle idee!»
Пришлось звонить Брэдли; через два дня он сообщил, что правительство Франции сделает Человеку с Марса подарок – точную копию скульптуры «Та, что когда-то была Прекрасной Ольмиер». Единственное условие: подарок не должен выставляться.
Джилл помогла выбрать подарки для Энн, Мириам и Доркас, а когда Майк спросил, что купить для нее самой, сказала: «Ничего не нужно». Майк уже понял, что даже если все братья говорят правильно, то одни иногда говорят правильнее, чем другие. Поэтому он решил спросить совета у Энн.