– Иди, сынок, – отпустил его Харшоу.
– Майк, ты не хочешь есть? – удивилась Энн.
– Нет, я не голоден. Спасибо.
И ушел в дом.
Махмуд повернулся к Харшоу, едва не свалив Мириам:
– Джабл, что тревожит нашего брата?
– Его, кажется, тошнит, – сказал Бен.
– Пусть отдохнет. Он сегодня объелся религией.
И Джабл вкратце описал утренние события.
Махмуд нахмурился:
– Стоило ли оставлять его наедине с Дигби? Прости меня, брат, но это слишком необдуманный поступок.
– Вонючка, ему рано или поздно пришлось бы с этим столкнуться. Майк говорил, что ты ему что-то проповедовал. Почему Дигби не имеет права проповедовать свое? Ответь, как ученый, а не как мусульманин.
– Я на все вопросы отвечаю, как мусульманин.
– Извини. Я тебя понимаю, но не согласен с тобой.
– Джабл, я употребил слово «мусульманин» в его точном смысле, а не в том, который подразумевает Марьям под термином «магометанин».
– И будешь магометанином, пока не научишься правильно произносить мое имя! Не вертись!
– Хорошо, Марьям. Ой! У женщин не должно быть мускулов! Джабл, как ученый, я считаю Майка венцом моей карьеры. Как мусульманин, вижу в нем желание подчиниться воле Бога и рад за него, хотя здесь нас ожидают трудности, потому что он еще не вник в смысл английского слова «Бог». Или арабского «Аллах». А как человек и раб Божий, я люблю парня и не хочу, чтобы он попал под дурное влияние. Помимо религиозных соображений существуют еще и моральные. Например, я считаю, что Дигби может оказать на Майка дурное влияние. Вы согласны?
– Браво! – зааплодировал Бен. – Вонючка, ты мне нравишься! Скоро я куплю ковер и начну учить арабский.
– Я польщен. Ковер разрешаю не покупать.
Джабл вздохнул:
– Согласен. Пусть лучше Майк начнет курить марихуану, чем его совратит Дигби. Но, с другой стороны, его не так просто совратить: тут мало получасовой беседы. И твоему хорошему влиянию Майк тоже не уступит. Убеждения и интеллект у него одинаковой силы. Пророк Мухаммед не выдержал бы конкуренции с Майком.
– На все воля Аллаха.
– Что исключает дальнейший спор.
– Пока вас не было, мы говорили о религии, – вступила в беседу Доркас. – Босс, вам известно, что у женщин есть души?
– Неужели? Первый раз слышу.
– Вонючка сказал, что есть.
– Марьям хотела знать, почему магометане считают, что душа есть только у мужчин, – объяснил Махмуд.
– Мириам, это вульгарное заблуждение, подобное тому, что евреи замешивают мацу на крови христианских младенцев. В Коране говорится, что в рай попадают целыми семьями: и мужчины и женщины. Возьмем стих 70, «Украшения из золота». Правда, Вонючка?
– «Войдите в сад, вы и ваши жены, и радуйтесь» – таков приблизительный перевод, – подтвердил Махмуд.
– Я слышала, что в раю магометане развлекаются с гуриями. Куда же они девают жен? – спросила Мириам.
– Гурии, – принялся объяснять Джабл, – это особые существа. Кстати, есть гурии мужского пола. Им не нужны души, они сами духи – бессмертные, неизменные и прекрасные. Им не нужно зарабатывать право на вход в рай, они предусмотрены штатным расписанием. Они разносят еду, напитки, от которых не бывает похмелья, поют и танцуют по заказу гостей. А души жен бездельничают: едят, пьют и развлекаются. Я правильно говорю, Вонючка?
– Близко к истине, но достаточно оригинально в смысле стиля. – Махмуд неожиданно сел, сбросив на пол Мириам. – У ваших женщин, наверное, все-таки нет душ.
– Возьми свои слова назад, неблагодарный! Иноверец!
– Успокойся, Марьям. Если у тебя нет души, значит, ты бессмертна. Джабл, может ли случиться, что человек умрет и не заметит этого?
– Не знаю, не пробовал.
– А вдруг я умер на Марсе и сейчас мне только кажется, что я вернулся домой? Посмотрите вокруг! Сад, которому позавидовал бы сам Пророк, четыре прекрасные гурии в любое время подают яства и вина. Разве это не рай?
– Нет. Налоги я плачу далеко не райские.
– Меня это как-то не трогает.
– Теперь гурии. Даже если допустить, что наши одинаково красивы, достаточно ли они красивы для гурий?
– Мне хватает.
– Остается еще одно качество, присущее гуриям.
– Не будем углубляться. Допустим, это не физическое качество, а вечное состояние души.
– В таком случае я утверждаю, что перед нами – не гурии.
– Ну, что ж, – вздохнул Махмуд, – придется кого-нибудь из них превратить.
– Почему кого-нибудь? Давай уж сразу всех четырех.
– Нет, брат мой. Хотя шариат и позволяет иметь четырех жен, счастливым можно быть только с одной.
– Тем лучше для меня. Кого берешь?
– Сейчас увидим. Марьям, воспитать из тебя гурию?
– Иди к черту!
– Джилл, как ты?
– Джилл оставь для меня, – запротестовал Бен.
– Ладно. Энн?
– Не могу. У меня свидание.
– Доркас, ты моя последняя надежда!
– Я постараюсь ею остаться.
У себя в комнате Майк лег на кровать, принял позу зародыша, закатил глаза, зафиксировал язык и замедлил сердцебиение. Джилл сердилась, если он делал это днем, но смирялась, если не при всех. (Есть масса вещей, которые нельзя делать при всех, и Джилл сердилась только из-за них). А ему так хотелось сосредоточиться и подумать: он совершил поступок, который Джилл не одобрила бы.
У Майка возникло человеческое желание сказать самому себе, что его вынудили так поступить, но марсианское воспитание не позволило воспользоваться этой лазейкой. Он достиг критической точки, требовалось правильное действие, и он выбрал. Он вникал, что этот выбор правильный. Тем не менее брат Джилл запрещает так поступать. Значит, возможности выбора нет. Противоречие: в критической точке должна быть возможность выбора. Лишь совершая выбор, дух может расти.
Может быть, не стоило выбрасывать пищу? Хотя нет, компромиссного варианта Джилл тоже не приемлет.
В эту минуту существо, несущее в себе человеческие гены и марсианское сознание, существо, до сих пор не отдавшее предпочтение ни тому, ни другому, завершило одну из стадий роста: оно перестало быть птенцом. Майк по-человечески остро ощутил всю глубину пучины одиночества, в которую ввергает человека возможность и необходимость совершать свободный выбор, и по-марсиански спокойно и даже радостно стал впитывать печаль открытия, соглашаться с его последствиями. С горьким наслаждением он понял, что последний выбор он совершил сам, без помощи Джилл. Брат по воде может учить, предупреждать, направлять, но он не может разделить твой выбор. Выбор – это твоя собственность, которой владеешь без права продажи, передачи или залога. Собственность и собственник составляют единое целое. Ты есть действие, которое предпринимаешь в критический момент.