А еще всех очень интересует мой поцелуй Фостера, - добавила она, - ибо он вознесся на небо двадцать лет назад, и мало кто может похвалиться поцелуем, который был бы дан не его представителем. У меня же есть свидетельство храма о подлинности моего. И я повествую о том, как было дело. Гм…
Миссис Пайвонски поколебалась немного, а затем поведала Майку и Джилл эту историю со всеми подробностями, - и Джилл так и не поняла, куда же девалась ее и без того сильно ограниченная способность краснеть? Затем она грокк, что Майк и Патти принадлежат к числу невинных божьих детей, которые просто не способны на грех, независимо от того, что творят. Ради Патти ей очень хотелось, чтобы Фостер действительно оказался святым пророком, спасшим ее и даровавшим ей вечное блаженство.
Но Фостер! Раны Господни, что за гнусный тип!
Внезапно, благодаря сильно возросшей способности восприятия, Джилл оказалась вновь в той комнате со стеклянной стеной. Она снова глядела прямо в мертвые глаза Фостера. Но сейчас он казался ей совсем живым… и она ощутила содрогание в лоне и подумала, как бы поступила она, если бы Фостер предложил бы свой священный поцелуй ей… и свою священную плоть впридачу?
Она воздвигла перед собой заслон, но Майк успел уловить ее мысль. Она почувствовала его улыбку, отражающую всю глубину его всепонимающей невинности.
Джилл встала.
- Патти, милочка, когда тебе нужно быть дома?
- О Боже, мне уже давно пора быть там!
- А зачем? Цирк уедет не раньше десяти тридцати?
- Хони Бун будет скучать. Он ревнует, когда я прихожу слишком поздно.
- Разве ты не можешь сказать ему, что была на Сборище Радости?
- Да, конечно… - Старшая женщина обняла Джилл. - Оно ведь так и есть! Так оно и есть, верно!
- Вот и чудесно… Я пойду спать - устала. В котором часу тебе надо вставать?
- Если я попаду домой к восьми, я успею попросить Сэма сложить мою палатку и проверю, хорошо ли устроены мои дорогие детки…
- Завтрак?
- Позавтракаю в поезде. Да и обычно по утрам я пью только кофе.
- Я приготовлю его утром. А вы, мои дорогие, можете бодрствовать, сколько хотите. Я разбужу вас вовремя… если вы заснете. Майк вообще не спит.
- Ни крошечки?
- Никогда. Обычно он сворачивается в комочек и думает, но не спит.
- Еще одно знамение, - серьезно сказала миссис Пайвонски. - Я знаю. И, Майкл, вскоре и ты поймешь это. Твое призвание еще впереди.
- Возможно, - согласилась Джилл. - Майк, я просто падаю с ног от усталости. Отправь меня прямо в постель, хорошо? - Она поднялась в воздух и перелетела в спальню… там уже сама собой распахнулась постель. Джилл тут же уснула.
Она проснулась в семь, выпорхнула из постели и просунула голову в соседнюю комнату. Свет был выключен, шторы опущены, но те двое не спали. Джилл услышала, как Майк произнес тихо и уверенно: «ТЫ ЕСТЬ БОГ».
- Ты есть Бог, - шепнула Патриция еле слышно, как будто она наглоталась наркотиков.
- Да. Джилл есть Бог.
- Джилл… есть Бог. Да, Майкл.
- И ты есть Бог.
- Ты есть Бог. Еще, Майкл, еще…
Джилл тихонько вышла и отправилась чистить зубы. Затем дала Майку знать, что проснулась, и поняла, что он об этом уже знает. Когда она опять вернулась в гостиную, туда уже лился солнечный свет.
- Доброе утро, мои милые! - Она поцеловала их обоих.
- Ты есть Бог, - просто сказала Патти.
- Да, Патти. И ты есть Бог. Бог во всех нас.
Она посмотрела на Патти в резком солнечном свете и увидела, что та ни капельки не устала. Что ж, ей был знаком этот эффект, - когда Майк хотел, чтобы она не спала всю ночь, Джилл переносила это без всякого труда. Она сильно подозревала, что ее вчерашняя усталость была вызвана желанием Майка… и услышала, как Майк мысленно согласился с ней.
- Вот и кофе, дорогие; кроме того, в наших запасах нашелся пакет апельсинового сока.
Они легко позавтракали, переполненные счастьем. Джилл видела, что Патти задумчива.