Кровать в ее комнате была, должно быть, из завтрашнего дня. Она имела приспособления для автомассажа, кофеварку, климатизатор, читальную машину и много чего еще. Не было только будильника. Джилл решила, что не проспит, вложила пленку в аппарат, легла на спину и стала читать бегущие по потолку строчки. Вскоре ее пальцы соскользнули с контрольной клавиши, свет погас… Джилл уснула.
Джубал Харшоу никак не мог уснуть. Он был крайне недоволен собой. Его чувство любопытства уже давно атрофировалось, а реакции притупились. Почти полстолетия назад он дал, казалось, нерушимую клятву никогда больше не подбирать бездомных котят, и вот теперь, по соизволению Венеры любвеобильной, разом подобрал двух… нет, трех, если считать Бена Какстона.
То, что он уже нарушал клятву больше раз, чем она насчитывала лет, его не беспокоило. Логика никогда не надевала на его ум своих пут. Не беспокоило и появление под крышей его дома двух новых постояльцев. Мелочная скупость не была свойственна натуре Джубала. На протяжении почти ста лет своей бурной жизни он много раз разорялся, но неоднократно становился еще более богатым, чем был сейчас. Он смотрел на это так же спокойно, как на изменения погоды, и никогда не опускался до того, чтобы пересчитывать сдачу.
Однако перспектива переполоха, который, без сомнения, последует за тем, как ищейки схватят этих детишек, раздражала Джубала. Он считал, что их поимка неотвратима. Эта наивная девочка Джилл оставила за собой следов не меньше, чем хромая корова!
И до каких пор люди будут ломиться в его священное убежище, предъявляя требования?.. До каких пор ему придется принимать решения и переходить к действиям? Он был убежден, что действие всегда бессмысленно, и поэтому перспектива необходимости совершать поступки злила его.
Естественно, он не ожидал от людей осмысленного поведения. Большинство людей вообще кандидаты на пребывание в сумасшедшем доме. Как бы он хотел, чтобы его оставили в покое! Все… кроме тех немногих, которых он выбрал себе в товарищи по играм. Он был уверен, что, если бы его предоставили самому себе, он давно достиг бы нирваны. Любовался бы на свой пуп и даже исчезал бы с глаз других людей, как это делают индусские фокусники. Неужели так трудно оставить человека одного?
Около полуночи он отложил в сторону свою двадцать седьмую сигарету и зажег свет. Потом заорал в микрофон:
- Первая!!!
Вошла Доркас в халате и ночных тапочках. Она зевнула:
- Да, босс?
- Доркас, последние двадцать или тридцать лет я прожил, как последний паразит!
Она снова зевнула.
- А кто же этого не знает?
- Нечего мне льстить! В жизни каждого человека рано или поздно наступает момент, когда он перестает быть разумным, и тогда он поднимается во весь рост и становится мужчиной, с которым считаются все; наступает момент идти сражаться за Свободу и побеждать Зло.
- У-а-а-а!
- Поэтому немедленно прекрати зевать! Время настало!
Она взглянула на свои ноги.
- Может, мне лучше одеться?
- Конечно! Подними остальных девиц! Мы немедленно займемся делами. Вылей ушат воды на Дьюка и вели ему стереть пыль с балаболки и принести ее в кабинет. Мне нужны новости.
Доркас не поверила своим ушам:
- Вам нужен стереовизор?!
- Я разве неясно выразился? Вели Дьюку, если аппарат неисправен, немедленно встать и отправиться на поиски другого. А теперь - сгинь! Нам предстоит историческая ночь!!!
- Хорошо, - сказала Доркас с сомнением, - но сначала мы измерим вам температуру.
- Молчи, женщина!
Дьюк притащил «ящик» как раз вовремя, чтобы Джубал смог увидеть повторную трансляцию второго фальсифицированного интервью с «Человеком с Марса». Комментарий включал слух о предполагаемом переезде Смита в Анды. Джубал сложил два и два, после чего начал обзванивать своих знакомых, что продолжалось до самого утра.
На рассвете Доркас принесла ему завтрак - шесть яиц, взбитых с коньяком. Он проглотил их, размышляя о преимуществах долголетия, дающего возможность быть знакомым почти со всеми сколько-нибудь именитыми людьми и даже звонить им в любое время дня и ночи.
Харшоу готовил бомбу, но не хотел ее взрывать до тех пор, пока сильные мира сего не заставят его это сделать. Он понимал, что правительство захочет немедленно изолировать Смита на том основании, что тот некомпетентен и не может здраво оценивать действительность.