— Бен, это я. Ты один? Нужно встретиться.
— Мысль неожиданная, — заметил Бен. — И вряд ли разумная.
— Бен, мне очень надо. Я уже лечу к тебе.
— Ну что ж, надо так надо.
— Да ты, смотрю, просто горишь энтузиазмом.
— Джилл, ты только не подумай, что я…
— Пока!
По здравом размышлении Джилл успокоилась и решила не держать зла на Бена — обстановка действительно сложная, медсестра и молодой журналист опрометчиво схватились с противником, явно превосходящим их силой. Нет, ей точно не надо было в это лезть. И дернул же черт вляпаться в политику!
В объятиях Бена ей стало чуть получше. Все-таки Бен — симпатяга, может, и вправду выйти за него? Первая же попытка Джилл заговорить была решительно пресечена.
— Тс-с-с, — прошептал Бен, закрывая ей рот ладонью. — И никаких имен не упоминай. Болтай о пустяках. Здесь могут подслушивать.
Она кивнула. Бен провел ее в гостиную, и Джилл молча сунула ему магнитофон. Главный организатор шпионской акции недоуменно поднял брови, однако от комментариев воздержался, а только вручил ей вечернее издание «Пост».
— Видела газету? — поинтересовался он самым безразличным тоном. — Посмотри, пока я посуду мою.
— Спасибо.
Уходя из гостиной, Бен ткнул пальцем в одну из статей — в собственную свою ежедневную колонку под гордым названием «ВПЕРЕДСМОТРЯЩИЙ».
Сообщает Бен Какстон
Как вам хорошо известно, тюрьмы и больницы объединяет одна общая черта — оттуда порой очень трудно выкарабкаться. В некотором смысле заключенный даже меньше отрезан от окружающего мира, чем пациент: заключенный может позвать к себе адвоката, потребовать присутствия Честного Свидетеля, может апеллировать к habeas corpus[17] и добиться рассмотрения своего дела в открытом суде.
И в то же самое время по обычаям нашего племени мумбо-юмбо вполне достаточно, чтобы кто-нибудь из шаманов-лекарей вывесил табличку «ПОСЕТИТЕЛИ НЕ ДОПУСКАЮТСЯ», и несчастный узник больницы будет отрезан от мира с большей тщательностью, чем когда-то — Железная Маска.
Близких родственников так просто не отвадишь, их придется пустить — беда только в том, что у Человека с Марса, похоже, нет близких родственников. Злосчастная команда «Посланника» имела крайне мало связей с остальным населением нашей планеты; если у Человека в Железной Маске — пардон, Человека, Родившегося на Марсе, — даже и есть какие-либо родственники, способные встать на защиту его интересов, целая армия репортеров (в их числе и ваш покорный слуга) все еще не сумела их отыскать.
Так кто же защищает интересы Человека с Марса? Кто приказал окружить его автоматчиками? Что у него за жуткая такая болезнь, что никому не позволено с ним поговорить, да что там поговорить, хотя бы его увидеть? Я обращаю эти вопросы к вам, господин генеральный секретарь. Не надо считать наших сограждан полными идиотами, никто из них не поверит объяснениям насчет «физической слабости» и «непривычного тяготения» — будь это так, хрупкая медсестричка справилась бы с делом ничем не хуже, чем до зубов вооруженный мордоворот.
А не может ли статься, что природа загадочного недуга имеет чисто финансовый характер? Или даже (скажем шепотом) политический?
И так далее, и тому подобное. Совершенно очевидная наглость, преследующая столь же очевидную цель: не дать правительству возможности отмолчаться. Джилл не понимала, чего именно он добивается, поскольку не разбиралась ни в политике, ни в финансах, хотя и чувствовала, что Бен крупно рискует, бросая вызов властям. Впрочем, она не имела никакого представления ни о подлинном масштабе этого риска, ни о возможных ответных действиях.
Она просмотрела остальные страницы газеты: «Чемпион», «Чемпион» и еще раз «Чемпион». Интервью капитана ван Тромпа, интервью чуть не каждого члена его команды, фотография: генеральный секретарь Дуглас украшает орденом героическую грудь одного из героических членов, снимки марсиан и марсианских городов. И почти ничего о Смите — только короткий медицинский бюллетень: медленно, но верно поправляется после тягот пути.
— Ты вот эту газету посмотри. — Заглянувший в гостиную Бен уронил ей на колени стопку листов тонкой желтоватой бумаги.
«Газета» оказалась стенограммой первой — по всей видимости — кассеты. Собеседники значились как «Первый голос», «Второй голос» и так далее, однако в тех случаях, когда Бен сумел отождествить эти голоса, он подписал от руки фамилии. По верху первого листа шло примечание: «Все голоса — мужские».
17