Ирина встретила его все в той же длинной вязаной юбке, в которой была утром. Длинные светло-русые волосы забраны в небрежный узел на затылке, лицо не накрашено.
– Вот твой жемчуг. – Березин протянул ей футляр. – Сделай мне кофе и начинай собираться. В шесть пятнадцать придет машина.
Ирина прямо в прихожей открыла футляр, цепким взглядом оглядела украшения и кивнула:
– То, что нужно.
Березин про себя усмехнулся. Много она понимает! Конечно, она его жена и вообще, кажется, неплохая девка, но ведь за плечами у нее такой стаж проституции… Жемчуг ей, видите ли, понадобился для создания образа. Ну-ну, посмотрим.
Он не спеша пил кофе на кухне, снова и снова мысленно проговаривая ответы на самые разные вопросы, которые могут сегодня вечером задать ему пронырливые журналисты. Социологические опросы показывают, что его партия пользуется доверием у довольно большой части населения, и шансы стать депутатом у Березина неплохие, ведь он находится в первой пятерке партийного списка. Для того чтобы пройти в Думу, нужно, чтобы его партия получила больше пяти процентов голосов избирателей, а предварительные прикидки позволяют надеяться на то, что этот процент будет куда выше. Но сегодняшнее мероприятие может в один миг переставить акценты, если лидеры конкурирующих партий поведут себя неправильно, потеряют лицо в глазах электората. Нужно быть очень внимательным и собранным, следить за каждым своим словом, стараясь при любой возможности одерживать пусть и крошечные, но такие важные моральные победы над политическими противниками…
– Я готова.
Березин обернулся и обомлел. Перед ним стояла ожившая картина девятнадцатого века – женщина со строгим нежным лицом, прической-«улиткой», уложенной высоко на затылке, в длинном жемчужно-сером платье, спадавшем свободными складками на пол и плотно облегающем плечи, грудь и талию. Да, эта маленькая шлюшка оказалась права: никакие бриллианты и изумруды сюда не подходят, только жемчуг. Изящно, строго, просто. С ума сойти!
Подчиняясь внезапному порыву, Березин подошел к Ирине и обнял ее, прижав ее голову к своей груди и вдыхая запах духов, исходящий от ее волос.
– Ирочка, – прошептал он. – Ирочка. Красавица моя.
Она мягко отстранилась и подняла на Сергея Николаевича жемчужно-серые глаза, которые в этот миг показались ему холодными и напряженными.
– Это то, что ты хотел?
– Да, все именно так, как нужно.
Ему стало неловко, он уже корил себя за то, что поддался порыву, такому смешному и неуместному ни сейчас, ни вообще, и попытался скрыть смущение за небрежным и уверенным тоном:
– Ты не забыла, как нужно отвечать на вопросы?
– Нет, я помню. Я не вмешиваюсь в политические дела мужа, мое дело – хранить семейный очаг и быть тебе крепким тылом, а твоя первая жена меня не интересует. Я прекрасно готовлю, умею принимать гостей, собираюсь родить тебе не меньше трех детишек, как только здоровье позволит…
– Да, кстати, – перебил ее Сергей Николаевич, – если почувствуешь, что к месту, можешь сказать, что в момент автокатастрофы ты была беременна и что, к сожалению, лечение после аварии не позволило сохранить беременность. Но ты надеешься, что в самом ближайшем будущем здоровье позволит тебе рожать. Но смотри не переборщи, это хорошо бьет на жалость, но самое главное не в этом. Твоя задача не в том, чтобы вызвать к себе сочувствие из-за произошедшего несчастья, а в том, чтобы вызвать восхищение твоим стойким желанием выполнить материнский долг. Ты поняла?
– Да. Я буду стараться, Сережа. Но все равно я очень боюсь.
Он подал ей шубу и только тут заметил, что на ногах у Ирины легкие темно-серые туфельки.
– Ты разве не наденешь другую обувь? – удивился Березин. – На улице снегу по колено.
– Разве можно надевать сапоги к такому платью?
– Я надеюсь, там будет комната, где можно переодеться и привести себя в порядок.
– А вдруг не будет? И я буду выглядеть смешно и нелепо.
Ирина стояла спиной к нему и, глядя в зеркало, укладывала на шее красивыми складками большой шелковый платок. Лицо ее было сосредоточенным и немного сердитым, и сейчас она напоминала Березину маленькую девочку, которая хмурится из-за того, что что-то не получается. Его снова охватила непонятная нежность к этой женщине. Он обнял ее за плечи и слегка прижал к себе, стараясь не испортить сложную прическу.
– Ты всегда такая боязливая и осторожная, обо всем беспокоишься заранее? – чуть насмешливо спросил он.
– На твоем месте я бы не стала задавать такие вопросы, – холодно ответила Ирина. – Потому что ответы на них ты прекрасно знаешь сам.
Его бросило в жар, он отпустил Ирину и стал надевать пальто. Никаких дубленок и кожи он не признавал, натуральный мех годился только для женщин, а пуховики – для молодежи. Березин зимой носил безумно дорогое темно-серое пальто со светлым шарфом из тончайшей шерсти и ходил в любой мороз без головного убора. У него были на редкость хорошие волосы – дар природы, который он берег, – очень густые, прямые, с обильной ранней сединой, идеально держащие форму стрижки. Прическа придавала Березину вид серьезный и вызывающий доверие, а как только он прикрывал ее шапкой или шляпой, сразу делался похожим на секретаря райкома из застойных времен.
Они спустились, машина уже стояла у подъезда, но нужно было пройти по меньшей мере десяток шагов по снегу. Березин колебался всего одно мгновение, решение, как, впрочем, все удачные решения, приходящие в голову Сергею Николаевичу, созрело внезапно. Он подхватил Ирину на руки и донес до машины. Водитель уже стоял у задней двери, предупредительно открыв ее.
– Спасибо, милый, – нежно сказала Ирина, достаточно громко, чтобы водитель это услышал.
Березин уселся рядом с ней на заднее сиденье и вполголоса сказал:
– Неплохая мысль, верно?
– Образ лепится прямо на ходу, – усмехнулась в ответ Ирина.
Березин придвинулся к ней совсем близко, его губы были уже у самого ее уха.
– Между прочим, водителя зовут Володей. В начале весны, незадолго до того, как ты попала в аварию, он возил тебя в аэропорт встречать твою тетку из Красноярска. Была нелетная погода, прибытие рейса задерживалось на четыре часа, и все эти четыре часа ты просидела с ним в машине и изводила его своими капризами. То тебе было жарко, то холодно, то ты пить хотела, то есть, то курить.
– Даже курить? – приподняла брови Ирина.
– Ну, иногда у тебя появлялось такое желание, хотя и нечасто. В общем, достала ты бедного парня.
– И больше я с ним не встречалась?
– Насколько я знаю, нет.
– Володя, – громко сказала она.
– Да, Ирина Андреевна?
– Вы до сих пор на меня сердитесь? Не стоит, голубчик, я знаю, что порой бываю ужасно несносна, но потом раскаиваюсь и корю себя. Если я вас обидела тогда, то приношу свои извинения.
– Ну что вы, Ирина Андреевна, не о чем говорить.
Березин на ощупь нашел ее руку и слегка пожал в знак одобрения. Ирина на пожатие не ответила, но руки не отняла. Так, взявшись за руки, они и ехали. До подъезда было метров двадцать, и репортеры восторженно защелкали камерами, увидев, как известный партийный лидер Сергей Березин несет на руках свою красавицу жену.
В первые полчаса все было спокойно, политики под руку со своими супругами прогуливались по огромному залу, где был накрыт фуршет, журналисты никого не дергали, пока присматривались, выбирая наиболее интересные и перспективные жертвы. Потом Сергей Николаевич увлекся беседой с известным киноактером, который проходил по спискам партии, очень близкой по своей политической платформе к партии Березина, а Ирину осторожно тронул за локоть журналист, известный своей зубастостью и недоброжелательностью.
– Скажите, Ирина Андреевна, трудно быть женой политика?
– Трудно быть женой, – ответила она очень серьезно. – А политика или циркового артиста – значения не имеет.
– Очень интересное заявление, – оживился журналист. – Пожалуйста, несколько слов о том, почему трудно бывает быть женой Березина.