— Знаешь, маленькая, — наконец, заговорил таман, и голос его… задумчивый, чуть хрипловатый и какой-то… отстраненный, что ли, еще больше раздраконил свернувшуюся на сердце змею-тревогу. — Я все пытаюсь обмануть себя, убеждая, что ты моя, что навсегда останешься со мной, и будешь счастлива от этого, — я хотела сказать, что буду, очень хотела, но лишь сильнее зажимала зубами многострадальную губу, стараясь с помощью боли подавить желание разреветься. Мне не нравилось то, что говорил Йен, потому что от слов его веяло обреченностью. А может, подступившие к глазам слезы были всего лишь результатом эмоционального пика, на который возвел меня таман несколько минут назад, как знать. — А потом я вижу, как загораются твои глаза, когда ты жмешь на странные квадратики, нарисованные на осколке фирского зеркала. Ты словно светишься вся, будто крылья за спиной вырастают. И не я тому причина, не мои к тебе чувства, а несчастная стекляшка, которая работает, как привычные тебе предметы из того… другого мира. Он не отпустит тебя. Никогда, Лера. И если фирсы, наигравшись, оставят нас в покое, лишив своих необычных "игрушек", ты зачахнешь от тоски в моей каменной берлоге. Шитье, готовка, тренировка, керсы… скучная жизнь меченного — это все, что я могу тебе предложить. Надолго ли тебя хватит, маленькая моя иномирянка? — едва слышно прошептал он и поцеловал меня в нервно дернувшееся ушко.
Я прикрыла глаза, сделала глубокий вдох, затем еще один, после чего развернулась, желая посмотреть ему в лицо, и, стараясь, чтобы не дрожал голос, проговорила:
— Йен, как ты можешь быть таким умным, рассудительным… дураком?
В полумраке блеснули его белые зубы, когда норд усмехнулся. А потом подтянул меня повыше, обнял покрепче и поцеловал в кончик носа, в щеку. Затем, почувствовав влагу, все-таки пролившуюся из глаз, принялся собирать соленые капли губами, шепча, что я самая лучшая, самая красивая и просто самая-самая. И эта его безграничная нежность успокаивала, баюкала, заставляя снова расслабиться и закрыть глаза. Уже засыпая, я вспомнила главное и заплетающимся языком укорила:
— А что любишь, так и не сказал.
— Люблю, — донеслось до уплывающего в сон сознания.
Или мне это уже приснилось?
Через несколько часов…
Проснулась я от холода. Сколь бы ни было теплым одеяло, а горячее тело тамана ему не заменить. Проведя рукой по соседней лежанке, я нахмурилась. Место Йена уже остыло, значит, ушел он не только что. Народ спал, в том числе и Еванна, за каменной решеткой, созданной Миной, виднелся огонек охраняющего нас Лааша, керсы дрыхли в углу почти всем составом. Почти… Бригиты среди них не было.
Приподнявшись на локтях, я тряхнула головой, отгоняя остатки сонливости и, нашарив рядом со спальным местом свои штаны, принялась одеваться под прикрытием одеяла. Несмотря на то, что в пещере свет был чисто символический, ибо выбирали для ночлега самое чистое от плесени место, я все равно стеснялась. Ведь по закону подлости кто-нибудь мог проснуться в самый неподходящий момент. Провозившись с застежкой, на которой теперь не хватало верхней пуговицы, я, наконец, справилась с одеждой. Натянув на ноги носки, обула ботинки и… снова села.
Потому что просто не знала, что делать дальше. Сна как ни бывало, на сердце тревожно, а Йен все не возвращается… и, как в такой ситуации быть? Будить никого по причине надуманных беспокойств не хотелось. Вдруг рыжеволосый норд по нужде вышел. Или проснулся и захотел прогуляться, чтобы о жизни подумать… да мало ли что! К элементалям пошел, например, о безопасности периметра справиться, а я тут насочиняла лишнего и разнервничалась на ровном месте.
Решив, что сидеть так и мучить саму себя — плохая идея, я тихонько встала, плеснула воды из фляги на ладонь, чтобы омыть лицо, потом прополоскала рот, выпила несколько глотков и, заправив за уши приглаженные руками волосы, пошла к Лаашу. Вдруг он в курсе, куда ночью понесло его напарника? Какого ж было мое разочарование, когда поняла, что спросонья за "огонек" приняла "светлячка".
Рил встретил меня хмурым взглядом и кривой улыбочкой, очень похожей на ту, которая частенько появлялась на губах Керр-сая. Вот уж точно два сапога — пара! Оба вредные и противные. Зачем я только к нему вышла? Пока раздумывала над тем, не развернуться ли мне, чтобы уйти назад, золотистый элементаль заговорил:
— Женишка потеряла, Иллера? — и даже интонации в голосе те же, что у напарника. Репетируют они, что ли? Общий арсенал язвительных "шпилек" вечерами перед зеркалом отрабатывают. — Уже второго, заметь. И чего они бегут от тебя, как от прокаженной?
— Куда бегут? — игнорируя все остальное, уточнила я то, что меня интересовало.
— Таш в подземелья, Йен — из них, — втянув, а затем снова резко выпустив лучики-лапки, проговорило "солнышко".
— Хочешь сказать, что Йен уехал домой? — от такой глупости я даже рассмеялась. Но тут же прикрыла ладонью рот и воровато оглянулась, испугавшись, что кого-нибудь разбудила. Однако народ продолжал спать, ну, или делать вид, что спит.
— Может, и не домой. Но куда-то он точно поехал, прихватив с собой Лааша. Странно, да? Тайком, ночью, на керсе и с элементалем.
— На охоту, может? — зачем-то предположила я, хотя и не хотела ведь развивать наш разговор.
— Может, — согласился дух, скосив на меня взгляд. — Знать бы только… на что охотится наш загадочный ри.
— На завтрак, — сказала я, мрачнея.
— Вот уж вряд ли, — усмехнулся Рил и посмотрел на меня так сочувственно, будто знал что-то очень неприятное о моем тамане.
— Пойду дальше спать, — решив, что хорошего от нашей беседы ждать не приходится, вздохнула я и даже зевнула для правдоподобности намерений.
— Иди-иди, — покивал элементаль и вкрадчиво так добавил: — если не хочешь узнать правду.
— Как будто ты мне эту правду скажешь, — насмешливо ответила я.
— Мне ты не поверишь, — широко улыбнулся душ. — А вот если разбудишь своего керса и пустишь его по следу Бригиты…
— Спасибо за совет, Рил, — сказала я, когда он многозначительно замолчал. — Но выслеживать тамана, катаясь в одиночку по Итировым подземельям, я, пожалуй, не буду. Вернется — расскажет, куда ездил, — и, развернувшись так резко, что волосы, взметнувшись вверх, описали дугу, отправилась обратно в пещеру.
Разулась, ослабила ремень на штанах и, выпустив для удобства рубаху, улеглась на свое место. Правда, уснуть мне так и не удалось. В голову лезли всякие нехорошие мысли, навеянные собственной фантазией и туманными намеками "светлячка". А еще неприятным ощущением одиночества и незащищенности. Почему-то снова вспомнился каменный спрут, и я начала внимательно всматриваться в темные стены, выискивая на них признаки инородных существ. А когда эти самые признаки обнаружила, то чуть не заорала от страха, но, к счастью, вовремя поняла, что меня навестил не местный монстр, а уже знакомый глаз на похожих на паучьи лапках-отростках. Несколько долгих минут мы молча смотрели друг на друга, потом я не выдержала и спросила:
— Ты знаешь, где Йен?
Глаз, к сожалению, не ответил. Оно и понятно — глаз же, а не рот. Повисел еще какое-то время на невидимой нити паутины, а потом, активно шевеля отростками, уполз в темноту. Ловить его я не пошла, смысл? Фирсовы наблюдатели, наверняка, повсюду. И этот — лишь один из них.
Когда "медведь" вернулся, я сделала вид, что только проснулась. Обняла его и спросила "сонным" голосом, где он был? На что мне ответили банальное "ходил подышать воздухом… спи… не волнуйся". И я бы рада была не волноваться и спать, вот только в словах его оказалось слишком много недосказанности, а в небрежном поцелуе — слишком мало чувства. Удивительно, что с таким набором сомнений, копошащихся в голове, я все-таки уснула.
А с утра меня разбудила знакомая трель электронного письма. Не открывая глаз и безбожно зевая, я полезла в сумку за ноутом. И только нащупав там не прямоугольный кусок стекла, а маленький и круглый в плане предмет, сообразила, наконец, где я, кто я и зачем. Резко распахнув глаза, поняла две вещи: во-первых, в пещере кроме меня только Надья, которая по-прежнему спит. А во-вторых, я шарю вовсе не в своей сумке. И мне бы отдернуть руку, как полагается приличной девушке, но любопытство было настолько сильным, что я не сдержалась и… осторожно вытянула странный предмет, чтобы тут же тихо охнуть.