— Да ладно, не гони, — отмахнулся подошедший Александр. — Нормально. Все, Дмитриевна, они твои, с кого начнешь?
— А вот с молодого и начну, его сейчас хорошо колоть, он напуган. Давайте его в пустой домик, — распорядилась Полина.
— Я с вами, — заявил Дергунов, но она покачала головой:
— Я справлюсь. Вам второй, тот, что с ним был. С остальными позже поговорим, надо этих двоих по горячему разматывать.
В домике за столом сидел совсем молодой парнишка — лет шестнадцати-семнадцати, вряд ли больше, и это Полину очень расстроило. Она терпеть не могла дел, где фигурировали подростки и дети, это всегда дополнительные сложности с психологами и разными формальностями.
— Можете выйти, — сказала она охранявшему задержанного бойцу.
— Но…
— Он же в наручниках. Я справлюсь. — И боец, пожав плечами, вышел, попутно сообщив:
— Я на крыльце.
Когда за ним закрылась дверь, Полина, сев напротив парня, посмотрела ему в лицо:
— Ну что, воин? Пострелял? Знаешь, сколько суд даст за такие выходки?
— Я не убил никого, — огрызнулся парень, и Полина поняла — нет, не боится.
— А хотел?
— Нет…
— Тогда зачем стрелял?
— А вы не стреляли бы? — снова огрызнулся он. — Кто-то в домик ломится, мало ли…
— Тебя же предупредили — работает ОМОН, что непонятно?
— А вы всегда на слово верите? Вот будут к вам в дверь ломиться, скажут — ОМОН, вы и откроете, что ли?
— Ну, за ружье точно не схвачусь. Разрешение есть, кстати?
— Это батино, он охотник, у него и разрешение, и билет охотничий.
— Ладно, разберемся. Давай к формальностям. Меня зовут Полина Дмитриевна Каргополова, я следователь по особо важным делам. А ты? — Она придвинула протокол.
— Куличенков Даниил Михайлович, — буркнул парень.
— Лет сколько?
— Семнадцать.
— Как оказался на этой базе отдыха?
— С батей на охоту приехали.
— Охотничий сезон давно закрыт.
— Ну… — Парень умолк, глядя в пол.
— Кто еще с вами на охоту приехал?
— Друзья батины.
— Имена, фамилии есть у друзей?
— Да у них и спросите, чего я-то сразу?
— Давай-ка, Даниил Михайлович, не будем усугублять твое положение хамством, хорошо? Я и у них спрошу, когда время придет. Сейчас с тобой разговариваем. Не наматывай себе срок больше, чем можешь получить.
— Срок?! Да за что?! — взвизгнул парень, вставая со стула, но Полина, подняв глаза от протокола, негромко велела:
— Сел на место. Быстро, я сказала. Истерики будешь папе закатывать. На вопрос отвечай.
— На какой?
— Кто неделю назад стрелял в дальнобойщиков на трассе?
— Это не я! Меня там в этот раз не было вообще… — И парень умолк, в испуге округлив глаза и приоткрыв рот.
— В этот раз не было, а в какой — был? — ровным тоном продолжала Полина, в душе радуясь, что опера не ошиблись и, похоже, извиняться перед невинными людьми ей не придется, а дело об убийствах на дорогах наконец-то сдвинется с мертвой точки. — Давай-давай, Даниил, рассказывай. Чем больше выложишь, тем меньше получишь. Тут так — кто первый рот открыл, тот и выиграл.
Парень вдруг уронил голову на стол и заплакал:
— Я… я не хотел… я не знаю ничего… батю спросите…
— И батю спрошу, но пока давай-ка с тобой разберемся. Тебе совершенно ни к чему строить из себя героя и играть в молчанку. Мы не на фронте, я не фашистка и ты не партизан. Смотри — вы убивали и грабили абсолютно мирных, ни в чем не виновных людей только ради наживы, ведь так? Вы забирали деньги, ценности, товары из фур. Какая цель была у вашего мероприятия? Деньги? Не многовато ли убитых ради вашей красивой жизни? — Она чуть наклонилась и дотронулась до волос рыдающего на столе парня. — Даня… ведь мама наверняка так тебя зовет?
— Она… умерла… семь лет назад… — прорыдал тот.
— Сочувствую. Но она хотя бы не узнает, в какого зверя вырос ее маленький мальчик.
— Если бы она была жива… я бы… я бы никогда…
— Так, все. На вот, вытри сопли, и будем разговаривать как два взрослых человека, — сказала Полина, протягивая парню упаковку носовых платков.
Тот неловко взял ее скованными руками, кое-как вынул платок и принялся вытирать лицо.
— Наручники мешают, — пробормотал он.
— Привыкай. Ты теперь будешь носить их часто — ты ведь особо опасен, да к тому же оказал сопротивление при задержании, а это только усугубит твою вину.
— Я ведь не убил никого… наверное…
— Наверное? — Полина снова подняла глаза от листка и посмотрела в заплаканное лицо парня.
— Ну, я не уверен… понимаете, там ведь… ну, когда стрельба начиналась… там же не разобрать, кто попал, кто нет… я вообще всегда с закрытыми глазами стрелял…