— Он художник. Рисует такие красивые картины, там и море, и камыши, и лодки…
— И ты купила у него картину? Теперь нам точно от него не отделаться, будь уверена!
— Но мне стало так жалко его! Сам подумай, был бы у тебя сын и заболей он и ему понадобилась бы почка. Только представь, Рубен! Что угодно сделаешь, лишь бы денег раздобыть.
Глава 4
На следующее утро Рубен проспал аж до одиннадцати. Когда он открыл глаза, по носу расхаживала назойливая муха, но сил не было, даже чтобы отмахнуться от нее. За ночь он так сильно вспотел, что простыни, запутавшиеся вокруг ног, можно было выжимать. Встать с кровати его заставила жажда — во рту вместо языка будто кусок дерева. Голова закружилась, так что пришлось ухватиться за книжный шкаф, который угрожающе покачнулся и чуть не опрокинулся прямо на Рубена. После того как он утолил жажду, сунув голову в раковину и выпив воды из крана, Рубен понял: ему ни за что не осилить подъем по лестнице на голубятню, а значит, он не сможет пойти задать корма голубям. Более того, он не представлял, как ему вернуться в постель. В конце концов пришлось ползти туда на четвереньках. Грудная клетка вздымалась, будто кузнечные меха, но Рубену все равно не хватало воздуха. Каждый вдох причинял боль, а мышцы сильно ныли. Словно утопающий, который из последних сил хватается за борт лодки и, собрав остатки сил, подтягивает себя наверх, Рубен забрался в кровать. Нужно попросить Берит приглядеть за голубями. Вдруг случится чудо и он еще успеет поправиться к завтрашним соревнованиям? Рубен решил пока подождать и не сообщать Седерроту, что он не сможет участвовать. Сейчас он позвонит Берит, прямо сейчас. Голова сама опустилась на подушку, и он стал засыпать. Берит, да-да, нужно позвонить ей. Сейчас, он только соберется с силами. А пока отдохнет немного. Поспит чуть-чуть…
Когда Рубен открыл глаза, было уже три часа дня. Рубен резко сел, но тут же снова упал на подушку. Стоило ему закашляться, голова начинала разрываться от боли, а в груди раздавались хрипы. Берит, сейчас же ей позвонить! Кто-то должен покормить голубей. Рука, которой он попытался дотянуться до мобильного, будто налилась свинцом. Соседка подняла трубку после первого же сигнала, какое облегчение! Конечно, она сходит даст голубям воды и корма. Попозже, ближе к вечеру. Пусть только объяснит ей, что нужно сделать. Соседи должны выручать друг друга. К счастью, он не запер дверь сарая, и ему не придется вставать для того, чтобы отдать ей ключ. Ну вот, все улажено, теперь можно немного вздремнуть. Можно забыться и дать сну унести себя.
Она шла по морю ему навстречу, как он всегда мечтал. Анжела, ангелоподобная. Она сложила ладони, зачерпнула воды и подозвала его: «Пей». Он склонился, чтобы выпить из ее ладоней, но как только его губы коснулись воды, Анжела отвела руки в сторону. Он мучился от жажды, но мог напиться, только если разгадает загадку. Он замешкался, и Анжела исчезла в волнах. Он с ума сходил от страха, что снова потеряет ее. Море безгранично. Неужели ему никогда больше ее не встретить? Он нырнул и стал искать ее на дне. Во рту пересохло, и он попытался глотнуть воды, но она была соленой и мутной от гниющих водорослей. Анжела! Как он мог отпустить ее? Вдруг он почувствовал, как ее рука коснулась его щеки. Он слышал голос девушки, но не мог открыть глаза, да и всех слов разобрать не мог.
— Я вернулась, — говорила она. — Я все-таки вернулась. Ты все еще злишься на меня?
Он взял ее за руки и притянул к себе, вдохнул ее запах, ничуть не изменившийся: такой же сладкий и полный летних ароматов.
— Ты вернулась, — произнес он, и от всех его вопросов о ее болезни, о дочке по имени Микаэла, о прошедших годах осталось лишь безмолвное взаимопонимание. — Я хочу пить.
Она протянула ему стакан, и он осушил его до дна, закрыв дверь в прошлое, осталось лишь настоящее и прикосновение ее нежной кожи к его руке. Анжела. Она бежала через луг, раскинув руки, точь-в-точь как тогда. Сон уносил его дальше, и он боролся, чтобы остаться с ней, но вот он уже сидит на коленях у дедушки Руне, в старой доброй тишине, которая давала простор любым размышлениям, где все было ясно и не требовало лишних слов. «Я хочу пить». Анжела снова склонилась над ним, ее лицо светилось, и он улыбнулся в ответ: «Я больше не отпущу тебя». Он поднял руку, чтобы погладить девушку по щеке, но ее черты вдруг смазались и поплыли. Вместо юной Анжелы перед ним стояла седоволосая Берит Хаос.
— Рубен, ты здоров? Выглядишь не очень.
— Я лежал на дне. Мне не хватало воздуха, но сейчас я снова могу дышать. Ко мне прилетел голубь, это подарок. Ты видела ее? Она приходила ко мне.