— Мисс Феллер? — заговорил он, и Роуз кивнула, не доверяя собственному голосу. Джим снова улыбнулся, тремя широкими шагами пересек комнату и взял ее за руку.
В этот момент все и случилось разом: солнце за его спиной, тепло его пальцев, посылавших электрические разряды, которые почему-то разрывались прямо между бедрами Роуз. Она испытала то, о чем раньше только читала и в существование чего, нужно сказать, до сих пор не совсем верила: страсть.
Страсть была точно такая же жгучая и бурная, как в ее романах серии «Арлекин». Она сжимала горло и мешала дышать.
Роуз уставилась на загорелую шею Денверса и мечтала ее лизнуть. Прямо здесь. В конференц-зале.
— Я Джим Денверс, — представился он.
Она откашлялась. Но ее голос все равно оказался грудным, хрипловатым. С распутными интонациями.
— Я — Роуз.
Черт! А фамилия? Какая же у нее фамилия? Ах да!
— Феллер. Роуз Феллер. Привет.
Все между ними начиналось медленно: взгляд, длящийся на одно мгновение дольше, чем полагалось бы, пока не пришел лифт, рука, задержавшаяся на ее талии, его глаза, ищущие Роуз в толпе спешащих на совещание коллег и партнеров. Тем временем мисс Феллер старательно собирала сплетни.
— Холостяк, — сказала ее секретарь.
— Убежденный холостяк, — добавила одна из помощниц.
— Профессиональный бабник, — шепнула новенькая коллега, подкрашивая губы перед зеркалом в дамской комнате. — И я слышала, хорош…
Роуз вспыхнула, поскорее домыла руки и улизнула. Она не хотела, чтобы Джим имел репутацию. Не хотела, чтобы его обсуждали в туалетах. Хотела, чтобы он принадлежал ей одной. Чтобы снова и снова повторял, как она прекрасна.
В квартире наверху кто-то спустил воду. Джим застонал во сне и, перевернувшись, задел ногой ее коленку. О Господи!
Роуз на всякий случай провела пальцем ноги по икре. Так и есть. Печально!
Она собиралась, правда собиралась, побрить ноги… вот уже несколько дней. Пообещала себе, что непременно сделает это перед очередным занятием по аэробике, но в последний раз была на занятиях три недели назад, и все время носила на работу колготки, и…
Джим снова перевернулся, столкнув Роуз на самый край кровати. Она расстроенно оглядела гостиную, которая вполне заслуживала музейной таблички на стене: «Незамужняя девушка. Одинока. Конец 90-х».
Дорожка из его и ее одежды протянулась по полу рядом с пятифунтовыми ярко-желтыми гантелями, стоявшими рядом с записью «Те Бо», так и не вынутой из пластиковой упаковки, в которой Роуз принесла ее от шринка[2].
Тренажер, купленный, чтобы претворить в жизнь новогоднее решение обрести форму, был завален доставленными из химчистки вещами. Полупустая бутылка легкого вина покоилась на журнальном столике, четыре обувные коробки из «Сакса» громоздились у шкафа, с полдюжины дамских романов валялось у постели.
Кошмар! Может, встать затемно и придать квартире вид жилья, где обитает некто, живущий интересной насыщенной жизнью? Существует ли ночной магазин, где продают специальные подушки для пола и книжные шкафы? Может, еще не слишком поздно что-то сделать с ногами?
Роуз со всеми предосторожностями дотянулась до радиотелефона и прокралась в ванную. Эми ответила после первого же звонка.
— Ну что? — пробормотала она. В трубке раздавались завывания Уитни Хьюстон, а это означало, что лучшая подруга в сотый раз смотрит «В ожидании выдоха».
— Ты не поверишь, — прошептала Роуз.
— Тебя трахнули?
— Эми!
— Так трахнули или нет? Иначе с чего это ты вдруг звонишь в такой час?
— Собственно, — вздохнула Роуз, включая свет и рассматривал в зеркало свое раскрасневшееся лицо, — собственно говоря, да. И это было…
Она помолчала.
— Это было классно!
— Отлично, подруга! — радостно завопила Эми. — А кто счастливчик?
— Джим, — выдохнула Роуз.
Эми завопила еще громче.
— Это просто невероятно! Это было… то есть это так…
В трубке пронзительно запищало: очевидно, кто-то не мог дозвониться.
— О, да ты пользуешься успехом! — усмехнулась Эми-Перезвони!