-Леш, я не знаю... Господи, почему так долго? - шептала я в ответ.
-Наверное, это хорошо, если так долго. Значит, есть надежда - старался подбодрить меня мальчик.
-Наверное...
Спустя шесть часов, двери операционной открылись из них посыпал народ. Мы с Лешкой, как по команде, вскочили. К нам подошли двое врачей. Мужчины. Они сняли медицинские маски. Лица у них были усталые и не утешительные. Тот, что постарше, заговорил:
-Вы родственники? Дети пациента? - обратился он ко мне
-Я - жена, а это его сын - врач кивнул.
-Мне нечем вас порадовать. Признаться, уже чудо, что Ваш муж до сих пор жив. При таких повреждениях... У него черепно-мозговая травма, гематомы мы удалили, но повреждены также отделы шейного позвонка и спинно-мозговые ткани. Это вызвало коматозное состояние и паралич тела. Сейчас я не берусь давать какие-либо прогнозы. Все, что было в наших силах мы сделали, остается надеяться, что крепкий и здоровый организм справится.
-Доктор, он выживет? - отчаянно кусая губы, спросил Лешка.
-Гарантий я дать не могу, но даже если и выживет, вам стоит приготовиться, с такими травмами полноценное выздоровление - невозможно.
-Скажите, а что со второй пациенткой? - вдруг задал вопрос Лешка.
-Простите, но девушку не удалось спасти - заговорил второй хирург.
-Вы были с ней знакомы? - сочувственно поинтересовался первый.
-Нет, но кроме нас никого здесь не было. Вам удалось связаться с ее родственниками?
-К сожалению, нет.
Дальше мне слушать было неинтересно, единственное, что меня сейчас интересовало - что будет с Сашей? Я читала про коматоз и паралич и точно знаю, что в таком состоянии человек уже не человек, а "овощ". А знает ли это Алексей?
-Что мы будем делать? - я и не заметила, как врачи ушли оставив нас наедине.
-Откуда мне знать? К нему не пускают, да? - задала я встречный вопрос.
-Конечно, он только после операции. Тебе все равно, да? - с каким-то отчаяние воскликнул Лешка.
-Нет, мне не "все равно", просто шок наступит позже. Сейчас я продолжаю не верить в происходящее - честно ответила я.
-Ева, он - мой отец и по моей вине он...
-Не смей! - крик невольно вырвался из моего горла.
Я подскочила к Лешке и крепко его обняла. Я уже слышала что-то такое, давно от Темы, он тогда винил себя в том, что семья буквально отказалась от нас. И сейчас выслушивать подобный бред от его внешней копии я была не в состоянии. А Лешка будто только этого и ждал. Он крепко обнял меня в ответ и с минуту не отпускал. А потом, словно, незнакомку оттолкнул и побрел к выходу из больницы. Я не стала его останавливать.
По правде, сказать, у меня на это не было сил. Опустившись на больничный стул, я закрыла лицо руками и разрыдалась. Навзрыд. Как хотела рыдать шесть часов назад. Моя жизнь превратилась в Ад. И ничего исправить я не могла. Просто не знала, как это сделать.
Лешка своим бегством свалил на меня всю ответственность. Я позвонила матери Саши, которая не подозревая о трагедии собирала вещи дома. Естественно, она примчалась в больницу и только ухудшила и без того невыносимое положение. Причитала, кричала и требовала объяснений. Я рассказала все, как было. Что мы поругались, что Саша сел за руль и уехал, это привело к трагедии. Свекровь надавала мне пощечин и в разгар криков - "чтобы ноги твоей поганой в моем доме не было!", у нее случился обширный инфаркт. Не откачали.
Зато мне вкололи что-то, поскольку фактическую смерть сразу двоих человек, мой разум выдержать не смог. И той ночью я осталась в больнице... Как и многие последующие ночи...
Мое существование поддерживала лишь призрачная надежда, что все происходящее лишь страшный сон. Сон, который очень скоро закончиться и я окажусь в своей комнате, где не будет палаты с забинтованным всюду мужем, надгробной плиты свекрови и молчаливого пьянства пасынка. Я очень надеялась, что так все и будет...
Глава 11.
Я никогда не падал с таких высот...
Крылья не несут вперед...
Тогда, скажи, какой нам с тобой резон
Обжигаться снова и снова?..
Алексей.
-Леха, соболезную...
-Да, Алекс прими и мое соболезнования...
Вот в таком формате прошли похороны бабки и известия о отце. Друзья сорвались из своих городов и из Москвы, в основном, все пытались меня поддержать. Но эта поддержка... Кому она нужна?! Никакой существенной помощи я не чувствовал. Заказал два памятника... Да, два. Один для бабки, а второй для Эльки. Той самой девчонке, которой я опрометчиво пообещал сводить на концерт каких-то гастролеров.
Элька спешила к месту нашей встречи и в тот раз она смотрела на светофор. Но, это ее не спасло. Не я убил ее, так мой отец. Она жила с полоумной теткой, которая не то что за Элькой, за собой смотреть была не в состоянии. Отца у девушки не было, а мать умерла от цирроза. Поэтому хоронить, кроме меня, Эльку было некому. Ровно, как и на похороны никто не пришел. Пса - Ричарда, я забрал к себе домой, после того, как понял, что его ждет питомник. Да и вдвоем, всяко веселей.
Ева в квартире почти не появлялась. Она, как сумасшедшая, но верная жена "прописалась" в больнице. И, буквально, жила в палате отца. Который, две недели спустя случившейся аварии, вышел из коматозного состояния. Хотя, изменилось лишь то, что он часами мог, безучастно распахнув глаза, смотреть в потолок. С того момента, как я впервые увидел пустые глаза отца, я не смог пересилить себя и прийти снова его навестить.
Дело, по факту аварии приостановили, поскольку главного виновника происшествия обвинять в чем-либо сейчас казалось смехотворным. Но, я все же выплатил положенные суммы за ущерб. А что касается бизнеса отца, временно передал все полномочия совету директоров, как и Ева подписав бумаги.
Срыв случился в августе. Когда я усилием воли заставил себя прийти в больницу, чтобы сообщить Еве, что уезжаю назад в Москву. Медсестра подсказала мне, что Ева в палате с главврачом. Как в дешевом кино, дверь палаты была приоткрыта. Скорее всего не для посторонних ушей, а потому, что август выдался жарким и люди старались везде создавать сквозняк.
-Скажите, его по-прежнему нельзя перевозить? Я понимаю, у вас хорошая клиника, но, возможно, в Москве существуют какие-то методике - а я-то думал, что Ева не додумалась показать отца другим врачам, но оказывается его нельзя перевозить.
-Ева Сергеевна, поймите, будь у Вашего мужа другой диагноз, или оставайся крохотная надежда на улучшение, я бы первый рискнул и отправил его не то, что в Москву, а в Европу. Увы, но усугублять не стоит...
-Какое "усугублять"? Лев Николаевич, Вы же сами только что сказали, что улучшений нет! Тогда о каком "усугублении" может быть речь?! - Ева сорвалась на крик и я увидел ее профиль, по лицу мачехи текли слезы, а губы искривились в гримасе отчаяния.
-Евочка, простите меня, но я вынужден это сказать, Ваш муж может не выдержать перевозки и умереть, вот о таком ухудшении я говорю. Его сейчас поддерживает только относительно крепкое здоровье. И я просто не могу подвергнуть его такому риску, когда точно знаю, что ни один врач не в силах помочь Александру Владимировичу. Медицина бессильна, все на что остается надеяться - это на чудо. Простите меня...
Врач похлопывал рыдающую Ева по плечу. А я стоял у двери и понимал, что мир окончательно рухнул. И это я его разрушил. Что мне стоило выслушать отца тогда? Почему я нагрубил ему, почему поругался и выставил вон? Да, даже если он и ударил мачеху, что с того? Кто она такая, чтобы я пекся о ней? Мой отец - вот единственный человек, о котором я должен был заботиться, а вместо это я убил его? Ведь то тело, что сейчас лежит в палате запеленованное в бинты и опутанное проводами - это не мой отец, а просто тело. Мой отец умер в день той жуткой аварии, как и Элька. И виной всему именно я...
Тогда я впервые напился, до беспамятства. И вплоть до сентября, когда меня в обязательном порядке утащили друзья в универ, я продолжал пить.