Я, конечно, тоже не на диване последние неполные два года провёл. Но заметно, что в сравнении с этой ходячей скалой проигрываю. То есть мои расчёты придётся чуть скорректировать. Да, может атрибутами противники мне и уступают, однако выигрывают за счёт богатырского роста и мускулатуры.
Хотя кто его знает, что скрывается там, за забралом шлема. Ведь ничего не просматривается, ни клочка кожи. Может и нет никаких мышц, может это для эффектности размер подобрали, лишний раз подчёркивая величие храма.
Вскинув копьё, я звонко стукнул древком по каменному полу. Так сказать – отсалютовал.
Удивительно, но противник ответил. Остановился на секунду, звонко врезал мечом по щиту, после чего продолжил приближаться.
Я подбросил копьё, перехватил его в горизонтальном положении и запустил в латника, целясь в бедро. Хотел проверить, как с этим справятся его доспехи.
Увы, тот легко уклонился, пропустив копьё в сантиметрах от ноги.
Тоже полезная информация. Теперь я знаю, что с реакцией у этих созданий всё в порядке.
Перебросив топор в правую руку, я ринулся на противника, занося оружие для жесточайшего удара. Тот предсказуемо воздел щит, намереваясь принять лезвие на его середину и чуть уходя в сторону, чтобы отоварить меня мечом на контратаке. Но я в последний миг изменил направление, проскочил мимо и врезал назад, не оборачиваясь. И острый шип на обухе топора с лязгом врезал по латам на боку.
Воин среагировал с опозданием. Кромка его щита ударила в рукоять топора уже после того, как я сделал своё чёрное дело. Этим он даже услугу мне оказал, – помог извлечь оружие из раны.
Дальше пришлось метнуться к стене, дабы не подставиться под меч. Развернувшись, оценил результаты атаки. Выглядело прекрасно: шип вонзился в стык, где проглядывали завязки кирасы. Частично сорвал одну пластину, смял другую и забрался в тело. Из прорехи вырывалась струйка чёрной пыли, стремительно оседающей на пол. Похоже, храмовый вояка набит чем-то вроде сажи, полноценного тела у него нет.
Несмотря на то, что рана располагалась чуть выше поясницы, «древний робот» начал заметно прихрамывать. Теперь он приближался осторожно, держа щит и меч в разведённых руках, сужая мне пространство для манёвров. При этом здорово открывался, а, как доказала практика, доспехи его не очень-то хорошо защищают. Но переть вот так, в лоб, чтобы срубить одним мощным ударом, я не рискнул. Кто их знает, вдруг из последних сил вскроет мне брюхо. Или даже не очень-то среагирует на разрубленную башку.
Стащил с пояса клевец, размахнулся, подгибая ноги перед рывком. Но вместо того, чтобы помчаться на противника, выпустил оружие из руки, метко направив в голову.
Вот тут до него и дошло, что зря конечности так далеко разводил. Если, конечно, у него было чем понимать. Воин ожидал, как и в первом случае, близкий контакт, и не успел прикрыться. Убрать голову тоже не успел, лишь чуть отклонил.
Врезало здорово. Нет, шлем не пробило, но грохот вышел знатным, да и оглушило ударом, он явно к ним чувствительный. Вон как покачнулся и не торопится выравниваться.
Я тут же отправил следом топор. Уже не так удачно, латник частично успел прикрыться за щитом, но снова покачнулся. Бросал я с хорошего замаха, с силой, а он ещё после клевца не отошёл.
Даже не дёрнувшись развивать успех, я спокойно прошёл к стене, где взял из ниши невзрачный полуторный меч. Поединок показал, что этим универсальным оружием я, скорее всего, спокойно разберусь с доспехом. Не такой уж он прочный, как смотрится.
Но опять же, без серьёзной практики судить рановато. Надо всё проверять.
На следующие пять минут зал превратился в кузнечный цех. Чуть ли не каждую секунду грохотал металл. Я бил и бил противника по шлему, по щиту, по конечностям и туловищу. Не в полную силу и не так быстро, как мог. Позволял атаковать и контратаковать, парируя и уворачиваясь, разрывая и сокращая дистанцию. Я вёл себя с храмовым воином, как с учебным манекеном, пытаясь ознакомиться со всеми возможностями.
Спустя пять минут контратаки сошли на нет, противник лишь обороняться пытался, но уже без былой резвости и уверенности движений. Доспехи смяты и пробиты в дюжине мест, почти отвалившиеся детали болтаются, устраивая перезвон при каждом резком движении, угольно-чёрная пыль обильно струится из нескольких отверстий, густо засыпая пол.