Елена Сергеевна понимающе улыбнулась. Мол, конечно, понимаю тебя. Некоторые вещи всегда получаются неосознанно. Их потом очень сложно объяснить. Доктор чуть откинулась назад, словно утомилась и решила сменить позу. Медицинский халат на ее груди натянулся, четко обрисовав аккуратные холмики. Бюстгальтер выглянул еще больше. Казалось, еще немного и наружу выскочит то, что должно быть скрыто. Все это продолжалось ровно столько, сколько нужно было. Через секунду все прошло. Перед Алексеем вновь сидела обычный доктор.
– … Кстати, есть один интересный терапевтический прием, который многим помогает справляться с трудностями, – продолжила женщина так, словно ничего и не произошло. – Выдумываешь себе какого‑нибудь близкого, очень человека и делишься с ними личными переживаниями. В итоге тебе становится очень хорошо. Ты выговариваешься, сбрасываешь с души тяжесть… Неужели тебе подобное не знакомо? Наверняка, у тебя уже есть такой друг?
Алексей кивнул. Конечно, у него есть такой друг. Даже больше чем друг. Его всезнающий аватар, не раз уже спасший ему жизнь. Квазар для него уже давно стал больше чем искусственным интеллектом. Он превратился в его второе «Я». Парень уже раскрыл рот, чтобы рассказать о нем.
Вдруг его ощутимо тряхнуло. Квазар внутри него «заревел белугой». Он‑то в отличие от неопытного подростка, сразу же распознал активно применяемые нейролингвистические психотехники. Все осуществлялось словно по учебнику, только на более высоком, исключительно профессиональном, уровне. Против парня был применен целый арсенал спеприемов: вызывание реакции сочувствия и переживания, подстройка, поставка якорей и т. д. Плюсом ко всему этому шло убийственное очарование зрелой женской красоты, бившей с силой парового молота по подростковым мозгам. Что парнишка мог противопоставить столь тяжелой артиллерии? В одиночку у него не было ни шанса! А вот с искусственным интеллектом на своей стороне можно было побороться.
– Ты хотел что‑то сказать? – оживилась женщина, мгновенно сбрасывая маску доброго доктора и превращаясь в хищника. – Говори, говори….
С нескрываемой жадностью она вглядывалась в лицо парня. Была бы ее воля, она бы схватила его за грудки и начала со всей силы трясти. Он уже и так вымотал ей все нервы. Она едва не стелилась перед ним, перепробовала за время разговора почти весь свой арсенал опытного специалиста по психокорекции. Этот мальчишка еще смеет сопротивляться ее опыту и знаниям…
Она сверкнула глазами и тут же опустила взгляд вниз, чтобы не выдать свои злость и гнев. Ей стало ясно, что парнишка совершенно непонятным образом «сорвался с ее крючка». Она читала его, как открытую книгу. Только что мимика, жесты, эмоции говорили о полной «пластичности» сознания Бельского. Из него, как из пластилина, можно было вылепить все, что угодно. Но прошло несколько мгновений и все изменилось.
– Мы закончили, господи Бельский, – Илюшина резко встала с места и, застегнув верхнюю пуговицу халата, смерила его недовольным взглядом. – Желаю, вам здравствовать, – и вышла из кабинета; даже в стуке ее каблуков чувствовалось ее неудовольствием.
Парень же остался со странным чувством, словно его только что едва не прожевали и не выплюнули, как потерявшую вкус жевательную резинку. В добавок, голова еще раскалывалась, как никогда раньше.
– Не обманул, старый. Правда, словно в башке покопались, – пробурчал Алексей, потирая виски. – Квази, дружище, выручил. Постой. А не тебя ли она искала? Больно уж странные у нее заходы были…
Эта догадка мелькнула и тут же забылась под грузом только что пережитых эмоций. Хотя, зря. Было в это идее некоторое рациональное зерно.
Его отвлек вызов с коммуникатора, который был продублирован громким сообщением через внутреннюю связь центра. Парня вызывали в конференц‑зал, что было весьма любопытно. Можно было даже сказать, что такого рода вызов, вообще, состоялся первый раз за последние дни. До этого его ежедневный маршрут ограничивался походом до процедурного кабинета и обратно, а из развлечений были уколы и разнообразные замеры физиологических параметров.
– Неужели случилось что‑то, – фыркнул Алексей и пошел вправо, куда указывали стрелки; именно в секторе «С» и располагались все представительные помещения. – Будет занятно, если меня, наконец‑то, отпустят, – предположил он с глубоким вздохом. – А то надоело здесь до чертиков… Ух‑ты, а это что еще за перец?
Метрах в тридцати от него замаячила какая‑то новая фигура. Парень уже прекрасно изучил всех, с кем встречался за последние дни. Это было четыре человека – его охранник, сам руководитель исследовательского проекта – маньякоподобный старик и два ассистента в процедурном кабинете. Сегодня к ним прибавилась женщина‑мозгоправ. А тут пожаловал кто‑то новенький…
– Господин Бельский! – едва Алексей приблизился, плотная невысока фигура тут же развернулась к нем у лицом и превратилась в эдакого колобка, кругленького, щекастенького и сытенького мужичка; черты лица его сразу же расплылись в искренней доброжелательной улыбке. – Для меня большая честь с вами познакомиться. Я весьма и весьма наслышан о вашем героическом поступке.
Бельский ответил неглубоким поклоном на его приветствие. Лицом изобразил недоумение. Интересно, о каком‑таком героическом поступке он говорит? Неужели о том взрыве?
– Во время того страшного теракта вы повели себя как истинный герой! – без единого намека на усмешку говорил незнакомец. – Моя супруга, Марья Васильевна даже всплакнула, когда увидела, как вы прикрываете своим телом Ее Высочество. А дочка и вовсе разрыдалась… Очень рад нашей встрече! Ой, прошу меня великодушно извинить, я забыл представиться. Ошлепков Виктор Павлович, собственной персоной. Смею надеяться, вы что‑то слышали о моей персоне, – с улыбкой добавил он. – Я владелец самой крупной юридической фирмы нашей столицы. Неужели, не слышали. Хм, странно, – на его лице, кажется, даже обида проявилась, от которой, правда, тут же и следа не осталось. – Даже великие князья к нам обращаются за консультацией. Вот так‑то…
Парню пришлось стряпчему кивнуть. Мол, все понял и, кажется, даже где‑то слышал ваше имя и название вашей конторы. Этого оказалось достаточно, чтобы тот окончательно пришел в прекрасное расположение духа.
– Ну‑с, Алексей Михайлович, приступим, – стряпчий вытащил свой кожаный саквояж (между прочим, изготовленный из крокодиловой кожи). – Сначала о небольшой предыстории. Не так давно мне поступил звонок из имперской канцелярии. Предложили заняться вашим делом. Признаюсь вам, я нисколько не раздумывал, – он улыбнулся во все тридцать два зуба. – Это огромная честь для меня лично и для мои сотрудников тоже… Вчера до глубокой ночи просидел над бумагами. Изучал‑с.
Он вытащил из саквояжа внушительный ворох разноформатных бумаг и несколько раз тряханул ими, показывая, проделанный объем работы.
– Скажу вам, весьма прелюбопытнейшее дело нам предстоит, – мужичок в предвкушении потер пухленькие ручки. – Весьма занятное дело… Кое‑кто из моих нечистоплотных коллег мог бы сказать следующее. Это дело будет кормить не только меня, но и мои внуков, и моих правнуков. Чувствуете, предстоящий масштаб работы?
Уже сейчас было понятно, что Алексею снова повезло повстретиться с фанатиком своего дела. Чувствовалось, что стряпчий крючкотвор самой высшей масти, мастер апелляций и обращений. Такой любого уболтает до потери сознания, что, пожалуй, неплохо в сложившихся обстоятельствах.
– Очень складывается превосходная коллизия, – он «сунул нос» в одну из выхваченных бумаг, сдвинув массивные очки на самый кончик носа. – Представляете, господин Вяземский несколько часов назад в Дворянской палате зарегистрировал прошение о расторжении договора новика с вами. А знаете какую дату он указал? Весьма любопытно, скажу я вам! – стряпчий даже хохотнул при этом; видно было, что даже сам процесс работы над этим делом доставлял ему почти физическое удовольствие. – Четырнадцатое! Ну, что вы молодой человек! Именно в этот день с вами и произошел тот досадный инцидент.
Только сейчас до Алексея дошло, что юрист досадным инцидентом назвал, устроенный парнем, разгром в Регистрационной палате. Получается, боярин Вяземский просил расторгнуть вассальный договор именно с того самого момента. В этом случае полная ответственно падала только на Бельского, но ни как не на его сюзерена – боярина Вяземского. Вяземский хотел и деньги с него получиться за договор новика, и не отвечать за «косяки» своего вассала. Очень просто и незатейливо! Шах и мат! Парень едва от возмущения не задохнулся, когда до него дошел весь цинизм ситуации.