И вопреки собственным желаниям, Фистхаил оказался полностью в нём увязшим.
К собственному удивлению риск окончательной смерти не только не испугал его, но даже наоборот: что-то внутри него дёрнулось словно в предвкушении. По всему телу пробежали мурашки того самого "приятного" типа, который очень сложно описать словами. Это легло сверху на предыдущие ощущения и буквальное опьянение адреналином, из-за чего Фистхаил осознал, что он буквально не способен подавить улыбку. Которая, впрочем уже давно превратилась в полноценный оскал.
- Ай ладгмент? Биме амбуч? Буи н'ур? – произнёс он ехиднейшим тоном
Его сородич выпучил глаза, слегка побледнев. Ну да: во всеуслышание (а это хоть и подставная, но всё ещё арена) услышать справедливые обвинения в трусости и использовании низших рас, для кого-то его статуса мягко говоря неприятно. Или его так удивил эльфийский? Так это напрасно: надо же помнить кому Фистхаил служил, и как долго.
- Ничтожество. – на обычном языке добавил он, видя бездействие противника
После этого бледность мага быстро прошла, и даже больше: лицо налилось кровью, кулаки сжались, а глаза сузились. Опасно так сузились: оценивающе. Вот только оценивать в Фистхаиле было нечего: он стоял полностью открыто, предвкушающее скалясь. И противник не выдержал: в хиллера залпами полетели магические стрелы, с рук мага один за другим стали срываться полупрозрачные светящиеся лезвия, а в воздухе запахло озоном, от явно собирающегося опуститься ему на голову луча света.
Вот только Фистхаил, прекрасно понимая что эта арена будет его последней, как минимум на очень долгое время, больше не пытался скрывать свои возможности. Выхвати лук, он рванул вокруг своего противника по кругу, осыпая того россыпями заклинаний и стрел. Вынесший ему приговор маг, уклонялся и отражал их без какого либо напряжения: чувствовалась как разница в уровнях так и в прокачке. Фистхаил полагался исключительно на расовый бонус, когда дело касалось ловкости, в то время как его соперник явно не один десяток очков вложил в неё.
А потому, было лишь вопросом времени когда один из снарядов попадёт по нему, сбивая бег. И когда это произошло на Фистхаила обрушилось самое мощное заклинание, которое он когда либо видел. Огромный луч, столь яркий что темнело в глазах, полностью затмил окружение оставив для восприятия только Свет и Боль.
Однако, лучший хиллер в свите княжича сильнейшего эльфийского Дома, лишь дико ржал, как самый настоящий сумасшедший. Ведь глядя на свою полоску здоровья от видел самое главное: она не уменьшалась! Даже самое мощное заклинание в арсенале его палача ничего не могла противопоставить его исцелению! А том что именно это заклинание являлось козырем врага он не сомневался: ведь вскоре после активации оного, произошло нечто за пределами его восприятия. Неудивительно, учитывая обстоятельства. Но по окончанию этого "нечта", подавляемое обнаружение жизни вновь начало работать.
И теперь, даже если он полностью лишиться глаз, Фистхаил всё ещё будет знать, где его противник… и насколько тот устал.
Мана не бесконечна, и плач, вложивший всего себя в атаку, обессилено опёрся о дерево, находясь на грани потеря сознания. Он даже не подумал поднять глаза чтобы осмотреть результат своих действий. И потому не увидел как целый и невредимый Фистхаил медленно расправил плечи, жадно втянув носом пропахший озоном воздух, заполняя лёгкие заместо испарившегося от жара.
После чего бывшей кшатрия неспешно приблизился к своему противнику, и приставил клинок к его груди. Но не надавил:
- Тебе следовало проявить уважение к моему хилиарху.
Стрелы которые он выпускал ранее, и которые казалось бы, просто валялись на земле или торчали из деревьев, как бесполезные придатки окутались серебристо-синим сиянием. Слегка повяло холодом, в горле чуть пересохло, а у оперения стрел сформировались тончайшие нити из чистейшего льда. Провисев в воздухе всего несколько мгновений они выстрелили собой в его противника, окутывая того словно паутиной.
После чего начали толкать его вперёд. Медленно. Агонизирующе медленно, и без малейшей возможности вырваться.
Прямо на клинок Фистхаила.
- Я научился у него не только эльфийскому.
И с этой фразой всё было кончено.