Прямо из земли под лапами дракона вырвались жгуты тёмной энергии. Чистая первородная Тьма, сгущённая до состояния материальности. Тончайшие нити двигались хаотично, словно бы каждая обладала своим собственным разумом, далеко не факт что подчиняющимся Рор’Шаху… В каком-то смысле так и было: тёмный шаман не приказывал Тьме, а она не подчинялась. Это больше походило на озвучивание просьбы старому верному другу. Другу, которого ты знаешь с детства, другу который поддержит и поможет всегда и во всём, не смотря ни на что.
Другу, ради которого ты и сам готов на всё, даже пожертвовать жизнью, если так будет нужно.
Нити тьмы, подобно ловчим сетям арахн, набросились на дракона, пытаясь спеленать, связать, прижать к земле, и оставить там лежать неподвижной куклой, безучастно ожидая незавидной участи. Но в отличие от паутины, тьма не ограничивалась внешним воздействием: она впивалась прямо в тело ящера. Словно рыболовные крючки или зазубренные стрелы, концы нитей впивались в его плоть, мешая не то что взлетать, но даже просто двигаться. При этом физически дракон оставался целым: Тьма разила глубже, по самой энергетической сути, оставляя физическую воинам.
И нити тянули: яростно и болезненно тянули дракона вниз.
Конечно-же существо подобное небесному ящеру, так просто не остановить: он с лёгкостью, одним ненапряжённым движением мог порвать несколько нитей за раз. И каждый такой разрыв болезненным ударом кнута, стегал по сознанию Рор’Шаха. Но он не обращал внимания, воссоздавая всё новые и новые нити из тьмы. Дракон рвёт их десятками? Он создаст сотни. Мало сотен? Тогда тысячи!
Великой шаман, оправдывая своё звание, соревновался в выносливости с драконом… и побеждал. Ящер бился раз за разом пытаясь взлететь, и раз за разом, падая на землю. Он вертелся юлой, с злобой разрывая нити. Он испускал волны магии рыча от ярости… и боли: впившаяся в саму его магическую суть Тьма, жёстко наказывала за любую попытку колдовать…
Вот только боль дракона от магии разделял и сам тёмный шаман: именно он и породил нити, а значит именно ему и принимать откат чужой магии.
Рор’Шах всё глубже погружался в транс, стремясь отгородиться от бушующего океана боли, волнами накатывающего на сознание. Это давалось с трудом: боль росла с каждым мгновением, а в транс погрузиться он мог лишь столь глубоко… Он уже находился на грани беспамятства: за этим пределом, благодаря усилиям Учителя, у него останется резерв, но совсем-совсем небольшой. А потом наступит Смерть.
Сам по себе он бы наверно отказался бы от безнадёжного боя: пусть он и не боялся умереть, но вот умереть и не добиться результата – вот это уже было страшно. Рор’Шах видел мало возможностей победить… точнее: он ни видел ни одной. Но слова Учителя не давали ему сдаться: он чётко сказал, что тёмный шаман может победить слабого дракона. Является ли этот стальной монстр слабым по драконьим меркам Рор’Шах не знал, но ведь и сражается он не один. А значит сдаваться нельзя.
Не то чтобы Рор’Шах безоговорочно верил словам Учителя, (хоть это и было правдой) просто за последние недели он потратил прилично сил и времени, сам обучая других шаманов. А потому прекрасно знал что имел ввиду Учитель под своими словами. Сколько раз Рор’Шах говорил сделать что-то молодым шаманам, а те лишь только хлопали глазами, и осторожно спрашивали "а как?". И великий шаман от этого всегда терялся: такой вопрос равносилен просьбе рыбы научить её плавать. Как тут можно что-нибудь объяснить? Просто сделай: ты это можешь!
Побыв в его роли, Рор’Шах прекрасно осознал многие решения и действия некроманта. Потому и слова про возможность победить дракона воспринимал со всей серьёзностью: он действительно мог это сделать. Лишь его собственная глупость его останавливает. Осталось лишь осознать в чём эта глупость заключается.
Вот и не погружался великий шаман на самые глубины транса, откуда уже не будет самостоятельного выхода. Его сознание бешено металось в клетке собственных сил, отчаянно ища решение, и безумно воя от боли. И именно из-за последней он и понял что делать. Решение, как он и понимал изначально, было простым и очевидным. Ответ, впрочем как и всегда, заключался всего в одном, но столь значимом слове: Тьма.
В мгновение отчаяния и страха, Рор’Шах на одних, уже почти не работающих в столь глубоком трансе, инстинктах позвал столь родную стихию. Без магии, без формул, без камлания. И верная сила, как и всегда откликнулась. Откликнулась с радостью и заботой. После чего яростно набросилась на боль, словно та была обычной физической, а не родилась из магических энергий.