Хотя для Тьмы магическая боль и была вполне физической: если тени способны стереть из реальности сами понятия усталости и истощения, то почему породившая их сила не может сделать то же самое? Рор’Шах с трудом подавил огромный стыд из-за своей дурости и неспособности вовремя это осознать: в бою не время для подобных эмоций.
Да и вообще любые эмоции во время камлания могут привлечь ненужное внимание: для демонов они как самый настоящий маяк. После того памятного случая, Рор’Шах, следил за собой особо тщательно, и более того: лично удостоверился что другие тёмные шаманы, понимали опасности эмоционального зова. Но не как предки, конечно-же: оставив запрет, и наказав убивать без разбора всех кто его нарушает. В конце концов, кем он будет, если уподобиться тем с кем его учение и бороться?
Нет, Рор’Шах поступал как Учитель: дожидался пока кто-либо не оступиться, после чего давал всем остальным вдоволь насладиться ощущениями. Урок получался жестокий, но необходимый: настоящий шаман, неважно тёмный или обычный, может учиться только через эмоции, и никак иначе. А эмоций, у чувствительных шаманов, демоны вызывали предостаточно.
И великий шаман не ошибся в своей предосторожности: к его бьющемуся в болезненной агонии сознанию действительно притянулся целый сонм нежелательных гостей из Пекла. Гостей слабых, и буквально исторгающих желание подчиниться… всё что требовалось от него, лишь указать на дракона, и они наброситься, порвут, проклянут, ценой себя принесут победу. И ничего-ничего не потребуют взамен: для их верности достаточно одной лишь мощи шамана.
Рор’Шах, жертвуя собственные силы, и драгоценными в бою секундами, за которые дракон успел убить не меньше десятка воинов, уничтожил их всех. Потому-что именно так и должно поступать. Не из-за угрозы Учителя, и даже не из-за собственных ощущений. Перед глазами Рор’Шаха стояли двое молодых шаманов, не справившихся с тем кого они вызвали. Если ощущения от демонов вызывали чувство неправильности возведённое в абсолют – полное понимание того что это не должно находиться в мире, то те шаманы…
В том что молодые орки погибли была его вина: именно он не уследил, не почувствовал, не понял. Глупые и наивные, пытаясь ощутить запретное, они спрятались и сокрылись от его взора: что уже показывало немалый талант. А их призыв ещё больше продемонстрировал способности: демон оказался крайне могущественным. Когда Рор’Шах подоспел, было уже поздно: одержимые шаманы в ярости набросились на него, исторгая потоки искажённой магии прямо изо-рта.
Рор’Шаху пришлось лично их уничтожить. Окончательно. Воскрешать после демонической одержимости было уже нечего. Наблюдающий за схваткой некромант не вмешивался. А по её окончании, издевательски хмыкнул над попыткой Рор’Шаха вернуть сородичей… и ушёл. Наказания не последовало. Оно уже не требовалось.
Чувства которые вызывали в нём одержимые сородичи, будут вечно преследовать великого шамана.
Из-за этих чувств Рор’Шах и позволил себе отвлечься от дракона: демоны были куда важнее. Ящер по полной воспользовался подаренной возможностью и уже набирал высоту. Великий шаман, яростно и азартно зарычал, вкладывая всего себя в творимую волшбу: уже не просто мана, но и жизнь текла из него в сторону ящера. Жизнь и кровь: крест-накрест полоснув себя по груди серпом, и вскрыв вену на левой руке, великий шаман смешивал магию Тьмы и Крови, во что-то совсем невероятное. Что-то под стать Учителю.
Он не мог долго продержать сотворённую магию: всего несколько секунд и Рор’Шах отключился от истощения… но его тренированное личём тело, рухнуло не сразу, продолжив колдовать ещё несколько мгновений.
Но несмотря на короткость магии, именно она стала переломным моментом в схватке: сородичи потом рассказывали Рор’Шаху как стального дракона, будто кто-то приласкал гигантской кувалдой. Болезненно всхрипнув, он на долю секунды потерял контроль над полётом, и именно в этот момент на земле вырос полноценный лес из Тьмы. Уже не нити и даже не цепи: гибкие живые стволы, покрытые ветками-крючками впились в ящера, и уже не тянули, а буквально швырнули его о землю.
Землю в которой раскрылись щели, выпуская наружу кровавые кристаллы. Острые, напоминающие пики кристаллы. Недостаточно острые и прочные чтобы пробить стальную шкуру ящера, но достаточно чтобы их осколки, миллионами жутких заноз впились между чешуек. И слишком тяжёлые чтобы крылья дракона вновь моги поднять того в воздух. Их было столь много что казалось будто дракон сменил цвет.