Как я уже и сказал: было больно. Очень. В основном конечно-же болела голова: с моим приговором это естественно. Такая "естественность" не особо радовала, но и выбора мне никто не давал… В памяти тут-же возник спамоподобный поток предупреждений и предостережений который на меня вывалил Арон после единения с Туной. Но как возник, так и исчез: разменивать малышку на себя я не намерен ни в каком варианте.
Тот факт что фея скорее всего прекратит своё существование вместе с моей Смертью я старательно игнорировал.
Чтобы отвлечься от неприятных мыслей я попытался тряхнуть головой… О чём немедленно пожалел: невинная прежде привычка по вполне понятным причинам предстала в новом, жутком свете. По телу прокатилась такая волна боли, что я перестал соображать. И кажется даже отключился на несколько минут. По крайней мере следующее что мой мозг смог воспринять: это склонившаяся надо мной Линдия, приподнявшая мне башку, и тыкающая какой-то хернёй в сжатые зубы.
На то чтобы разлепить последние потребовалось немалое усилие воли. А потому я не смог посмотреть на то чем меня пытаться напичкать. Однако я, сам не знаю каким чудом, смог выдавить из себя несколько слов:
- Надеюсь хоть не член.
Не знаю что там подумала моя сиделка, но судя по взгляду от того чтобы отвесить мне подзатыльник её удержало только то, что я после него скорее всего бы просто сдох. Я не стал испытывать её терпение, послушно впустив в рот что-то по ощущением тонкое и пластиковое. И Линдия тут-же с мстительной ухмылкой резко запихнула этот объект мне прямо в глотку.
Возражать я не мог, но даже если бы и обладал такой возможностью то не стал бы. В конце концов, я бы просто не смог ничего глотать в таком состоянии. Уж точно не склизко-горькую байду, которая ощутимо медленно поползла в желудок. Без специального инжектора тут действительно было не обойтись. Точнее даже не инжектора, а тюбика на подобии зубной пасты, который эта поехавшая просто садистки сжала в кулаке.
К сожалению влитая в меня хрень панацеей не являлась: по крайней мере легче себя я чувствовать не стал. Ни сразу после применения, ни через десяток минут после. Линдия, судя по всему удовлетворившись на время моими страданиями, вновь куда-то свалила, и не пыталась больше капать на мои многострадальные мозги своим присутствием. Потому мне оставалось лишь валяться на полу, и бездумно пялиться в потолок.
Думать действительно не хотелось. Или нет: думать как-раз хотелось, просто любые более-менее комплексные мысли отдавали неприятными последствиями для мозгов. Да и составлять их было весьма сложно: внимание перескакивало с места на место бешеным зайцем, не давая зацепиться за что-то конкретное. Так-что вскоре в голове остались одни лишь абстрактные, не связанные между собой образы.
Каким образом я сумел отрубиться в таком состоянии, знает наверно только Линдия, влившая в меня ту непонятную дрянь.
***
Следующее возвращение в сознание прошло… терпимо. Голова лишь только немного ныла, что по сравнению со вчерашним, проблемой не являлось от слова совсем. Сам-же я лежал в чём-то на подобии горизонтальной капсулы, только излишне навороченной… Звучит конечно как масло-масленое – технологии Арона все футуристичные до нельзя – но других формулировок тут при всём желании не подберёшь. Да и все провода-трубочки которыми меня напичкали как-бы намекают.
Двигаться я благоразумно не пытался: хер его знает, как вся эта техника отреагирует. Зная возможности обычных капсул, о том что я пришёл в себя Линдия скорее всего уже и так в курсе… если конечно сама не спит на работе. Но я сомневаюсь: не той она породы. Раздолбайка, это да: похлеще меня будет. Но ответственность эта мелочь держать умеет – даже за короткое время нашего общения это я понял без проблем. Когда она разрешит, тогда и буду шевелиться.
Собственно так оно и получилось: вскоре над гробиком в котором я лежал склонилась рожица с крайне недоверчивым выражением. Линдия внимательно меня разглядывала словно бы не совсем уверенная в реальности увиденного. Я-же ввиду отсутствия иных развлечений, отвечал ей тем-же. Несмотря на относительно миленькую моську, Линдия была отнюдь не в моём вкусе: тощая, мелкая, и какая-то осунувшаяся. Слишком уж похожа на меня самого, а я вовсе не считаю себя эталоном красоты.
Да ещё и россыпь пирсинга тоже играет свою немалую роль: не люблю я такое. Очень не люблю.
Наверно именно из-за своих предпочтений, я и сумел заметить довольно важное изменение с прошлого раза: пирсинга на ней стало несколько меньше. И естественно я не удержался от того чтобы высказаться вслух: