В момент когда его рука сомкнулась на рукояти родного эльфийского клинка, он испытал такое облегчение что словами было сложно описать. Меч в правой руке, кинжал в левой, улыбка безумца на лице. Всё это казалось настолько естественным, фактически родным, что проклятый не мог сказать как он раньше мог жить, пользуясь лишь одним клинком. По жизни Фистхаил амбидекстором не являлся: вот вообще ни капли. Но здесь и сейчас… разжать и освободить левую руку он не смог бы при всём желании, как и убрать свою улыбку.
А желания у него не было. Ни для того, ни для другого.
Как он оказался возле магов проклятый даже не понял. Лишь раздавшийся где-то на задворках сознания глухой, чуть ли не потусторонний звук лопнувшего пузыря вызывал едва заметные ассоциации. Но естественно придавать им значения Фистхаил не стал.
Он завертелся волчком, разрывая от напряжения мышцы, и тут-же сращивая их за счёт чужой боли. Места для ударов проклятый выбирал совершенно инстинктивно, пользуясь продолжительным опытом арены. Он убил немало людей, и прекрасно знал куда бить для наибольшей эффективности. И дело даже не в биологических особенностях: сочленения доспехов, яростный рык или плевок в глаз сбивающие концентрацию, каблуки что так мешают равновесию если правильно ударить плечом… Фистхаил видел множество противников, и к каждому мог подобрать правильный ключ.
Просто до этого момента он и сам не знал что способен так делать. Но его подсознание как оказалось помнило каждое убийство… помнило и училось. Оставалось лишь позволить ненависти взять контроль над разумом.
Открыта новая грань проклятья: знакомая добыча
Ветка – мрачный хищник
Ваше проклятье настолько сильно что воздействует на тех кто вас окружает: но в отличие от вас они совершенно к нему не приспособлены. Отныне и навсегда вы видите в окружающих свою добычу, а они в вас – жестокого хищника: их естественного врага. Каждый раз настигая свою добычу вы получаете перманентный бонус к точности и шансу крита. Этот бонус действует лишь только против идентичной добычи. (прим: убийство человека даёт полный бонус против других людей, и частичный против гуманоидов) Бонус не имеет лимита, но растёт в обратной прогрессии: чем больше уже имеющийся бонус, тем меньше даёт каждое последующие убийство подобной добычи. Точность больше сотни процентов пропорционально снижает уклонение добычи. Шанс крита больше сотни выступает множителем (применяться после всех остальных бонусов) для критического урона.
Смерти магов Фистхаил не увидел: темнота перед глазами лишала такой возможности. Тем не менее он безошибочно определил момент в который из способных оказать сопротивление живых, они превратились в простую трупную декорацию. Резко расползшееся по телу тепло, приносящее облегчение, и в каком-то смысле даже удовольствие, было ни с чем не спутать.
Ощущение было настолько приятное, что эльф даже на мгновение забыл о сражении… а возможно в его расслабленности повинно то, что он полностью перестал воспринимать оставшихся двух живых как угрозу. Один лишён оружия, а у второго отсутствуют кисти, в то время как сам Фистхаил полностью зарастил все повреждения и полон сил с ненавистью.
Глубоко вздохнув, чувствуя как постепенно отступает ярость, Фистхаил открыл глаза. Конечно же слепота давным-давно спала, он просто продолжал сражение не чувствуя потребности в зрении. Осмотрев помещение, он удовлетворённо хмыкнул увидев кровавые куски в которые превратил магов, и довольно улыбнулся при виде страха в глазах оставшихся врагов.
Впрочем, прям откровенного ужаса заметно конечно же не было: всё же это игра, а не реальность. Но даже так подобный разнос семеро на одного оставлял неизгладимое впечатление. Рыцарь и баюкающий повреждённые конечности калека неспешно отступали, настороженно следя за его действиями:
- Ты ведь понимаешь что подобные действия не останутся безнаказанными? – спросил рыцарь – Или ты думаешь что мы тебя не найдём? Напрасно: ты бы хоть внешность сменил перед нападением… чемпион.
Кажется его хотели напугать. Фистхаил лишь весело фыркнул на такие детские угрозы: подобного он на арене наслушался предостаточно. И, даже не пытаясь озаботиться ответом, он вскинул оружие. Раздался глухо-потусторонний звук лопнувшего пузыря… и его кинжал оказался в забральной щели шлема рыцаря, в то время как меч уже торчал из его шеи. И тот факт что всего мгновение назад их разделяла половина комнаты Фистхаила совершенно не смутила.