— Я сказал, — тихо повторил он, — что рука у меня сейчас совсем не болит. — Здоровая рука ласково ощупывала мое лицо, стирая влагу со щек.
— Ты боялась за меня? — спросил он.
— Да, — призналась я. — Мне казалось, еще рано.
Он тихонько рассмеялся в темноту.
— Рано. Я едва не убил себя. Ага, я тоже боялся. Но я проснулся, потому что болела рука, и никак не мог уснуть. Я метался в постели и так тосковал по тебе. И чем больше я о тебе думал, тем больше тебя хотел, и уже прошел полкоридора, прежде чем начал беспокоиться о том, что буду делать, когда приду к тебе. А уж когда подумал.. — Он замолчал и погладил меня по щеке. — Что ж, не так я и хорош, Сасснек, но, как выяснилось, все-таки не трус
Я повернула голову, и мы поцеловались. В желудке у Джейми громко заурчало.
— И не вздумай смеяться, — буркнул он. — Это ты виновата — моришь меня голодом. Удивительно, что я вообще что-то смог, на одном твоем супе и эле.
— Ладно, — все еще смеясь, отозвалась я. — Ты победил. Можешь получить на завтрак яйцо.
— Ха! — тоном глубокого удовлетворения сказал Джейми. — Я так и знал, что ты меня накормишь, если у тебя появится стимул!
Мы заснули, держа друг друга в объятиях.
Глава 41
Из чрева земли
Следующие две недели Джейми выздоравливал, а я все думала. Иногда мне казалось, что нужно отправиться в Рим, где находится двор претендента, и… что? Иногда я всем сердцем мечтала только о том, чтобы найти безопасное, уединенное место, и жить там в мире.
Стоял теплый, ясный день, сосульки, свисавшие с носов каменных горгулий, таяли, и с них непрестанно капала вода, оставляя в снегу под карнизами глубокие неровные ямки.
Дверь в комнату Джейми была открыта нараспашку, окно незавешено, чтобы выветрить оттуда задержавшиеся запахи дыма и болезни.
Я осторожно заглянула внутрь, не желая будить его, но на узкой кровати никого не было. Джейми сидел у открытого окна, отвернувшись от двери, так что я толком не видела его лица.
Оно все еще было серовато-коричневого цвета, но широкие плечи под грубой тканью рясы послушника уже выпрямились, к Джейми возвращались силы. Он сидел прочно, без дрожи, с прямой спиной, зацепившись ногами за табурет, и все линии тела были крепкими и гармоничными. Он держал здоровой рукой запястье правой и медленно поворачивал правую руку под солнечными лучами.
На столе лежала кучка полотняных полосок. Джейми снял все повязки с раненой руки и теперь внимательно изучал ее. Я стояла в дверях, боясь шевельнуться. Я и отсюда хорошо видела его руку, видела, как он осторожно вращал ею в разные стороны.
Шрам от гвоздя в середине ладони был совсем небольшим и хорошо затянулся, чему я очень обрадовалась: всего лишь небольшая розовая опухоль, которая постепенно рассосется. На тыльной стороне ладони положение было не таким хорошим. Из-за инфекции рана размером с шестипенсовик все еще была покрыта струпьями, и шрам не заживал. На втором пальце тоже виднелся рваный розовый шрам от первой фаланги до следующего сустава
Большой и указательный палец были прямыми, а вот мизинец — сильно искривлен. На нем было три отдельных перелома, и я, видимо, не сумела вправить их как следует. Безымянный палец выглядел причудливо. Когда Джейми положил руку на стол, он слегка задрался вверх.
Перевернув руку, Джейми начал двигать пальцами. Ни один из них не сгибался больше, чем на дюйм-два, безымянный не сгибался вовсе. Как я и боялась, второй сустав, очевидно, зафиксировался навсегда.
Джейми поворачивал кисть то в одну, то в другую сторону, поднимал ее к лицу, разглядывая несгибающиеся, искривленные пальцы и уродливые шрамы, так безжалостно видные в солнечном свете. Неожиданно он опустил голову, прижал раненую руку к груди и накрыл ее здоровой. Я не услышала ни звука, но плечи его затряслись.
— Джейми. — Я пересекла комнату и опустилась перед ним на колени, ласково положив руку ему на колено. — Джейми, прости меня. Я сделала все, что могла.
Он удивленно посмотрел на меня. На его густых каштановых ресницах блестели слезы, и он быстро смахнул их ладонью.
— Что? — сглотнул Джейми, которого мое внезапное появление застало врасплох. — Простить? За что, Сасснек?
— За руку. — Я взяла ее в свои и легко обвела искривленные линии пальцев, прикоснувшись к шраму на тыльной стороне. — Потом будет лучше, — с беспокойством заверила я его. — Честное слово, будет. Я знаю, она пока кажется неподвижной, но это потому, что на ней так долго были шины, а кости еще не до конца срослись. Я покажу тебе упражнения и буду делать массаж. Честное слово, она будет почти в полном порядке…