— Поговорить бы с кем-нибудь из моих братцев, — вздохнула Рози. — Пусть не Гейнардом, пусть даже с Раулем. Да, он невероятно туп, он даже глупее Фалька, но это ничего. Видеть и слышать он не разучился, верно? Я бы из него все вытянула, до последней капельки. Не верю я в то, что Асторг просто сидит и смотрит на происходящее. Подобное просто невозможно.
— Не печалься, де Фюрьи, — ободрил ее Монброн, который, оказывается, с какого-то момента пристроился за нашими спинами и, как видно, с интересом слушал разговор. — После того как мы в очередной раз повоюем, появится какая-то ясность в происходящем. Я тоже склонен полагать, что все эти россказни о плацдармах и тому подобном изложены нам не более чем для отвода глаз. Но все остальное, думаю, правда — и про орден, и про магов, и про то, что придется сражаться.
— Подслушивать нехорошо, — насупилась Рози.
— Но зато как полезно, — хохотнул Гарольд. — Приятно ведь убедиться в том, что ты не одинок в своем мнении. Тебе хорошо, ты всегда уверена в том, что делаешь и говоришь, а я не такой. Есть у меня порочная страсть к самокопанию.
— Ты весь — одна порочная страсть, — парировала его выпад Рози. — И если я начну перечислять все твои похождения только за последние пару месяцев, то боги сойдут с небес, дабы покарать тебя собственноручно.
— Глупости, — отозвался Эль Гракх, до которого долетели слова де Фюрьи, произнесенные громким голосом. — Боги давно забыли про нас. Им нет дела ни до наших грехов, ни до чего-то другого. Может, они спят, может, просто мы им надоели. Или они вовсе ушли по звездной дороге к пределам другого мира. Так что не переживай, Гарольд: если тебя и настигнет кара, то она придет точно не с небес.
— Если бы ты такое ляпнул там, в Королевствах, и кто-то это услышал, то гореть тебе на костре еще до заката солнца, — нараспев произнесла Магдалена. — И нам за компанию, просто потому что такое слушали.
— Меня там сожгли бы и без всяких речей, — рассмеялся Эль Гракх. — Исключительно за то, кто я есть. И, как верно было замечено, вас тоже. За компанию. О, глядите, кажется, мы почти добрались до места. А может, и нет. Здесь одно захолустье на другое похоже невероятно.
— Море рядом, — сообщил нам Гарольд, чуть ли не со свистом втянув в себя воздух, а после расплывшись в улыбке. — Этот запах я ни с чем не спутаю.
— Тогда мы точно на месте, — приободрился Эль Гракх. — Быстро добрались, нечасто такое случается. Я думал, что сегодня снова придется в пустыне ночевать.
— Какая дыра! — вздохнула Миралинда. — Я думала, что уже повидала в наших странствиях самое дно миров, вроде Лиройских пустошей, но нет, ошибалась. Бывает и хуже.
И правда, Фаруз производил на редкость мрачное впечатление. Приземистые дома, причем все какие-то серые, неприглядные и ветхие, полуразрушенный храм, покосившиеся мачты нескольких кораблей, которые было видно даже отсюда. Корабли эти почти наверняка валялись на берегу, с брешами, зияющими в их черных днищах. А еще — пустые улочки, наполовину занесенные песком. Впрочем, песок тут был везде, возникало ощущение, что пустыня ведет с людьми войну, буквально осаждает их. Мало того — она эту войну выигрывает. Дома на окраине уже лишились жильцов, и песок почти наполовину скрыл их от взглядов проезжающих.
— Знаете, мне кажется, Сафару надо бы Линдусу еще и золотишка до кучи добавить за то, что тот это место себе заберет, — тихонько произнесла Эбердин, когда мы въехали в Фаруз. — Кому такое счастье нужно?
— Иногда люди воюют за куда менее ценные клочки земли. — Рози брезгливо поморщилась: мы наконец-то столкнулись с подтверждением того, что этот город-призрак все же населен. Если точнее — с немыслимо зловонной выгребной ямой. — Например, за склон горы, на котором кроме камней ничегошеньки нет. Или за островок в Северном море. Его из края в край за пять минут пешком обойти можно, растет на нем три чахлых деревца, и живет один тюлень. И что? Три года делили, куча народу в сражениях погибла. Для войны главное не повод. Для нее главное — идея, причем желательно самая что ни на есть абсурдная. Просто в глупость люди верят быстрее и охотней. Когда мудрено — это плохо, это от народа далеко.
— И именно потому новому императору вот это кладбище в песке понадобилось? — уточнил Мартин, внимательно слушавший наш разговор.
— Ну да, — кивнула Рози. — И все, началась пляска. Мне вообще кажется, что войны изобретены не для передела мира. Их придумали для того, чтобы кровь в венах у простого люда не застаивалась. Когда народ долго друг друга не убивает, то начинает думать, а ни одному толковому властителю такое ни к чему. Люди ведь подумают-подумают, да и начнут потихоньку к его горлу подбираться, поскольку среди них непременно найдется тот, кто задастся вопросом — почему у короля и его окружения есть все, а у меня — ничего? И не пора ли подобное положение вещей исправить?