Я скосила глаза: камень был занят. На нем стоял мужчина, кажется, довольно высокий, вроде бы русый, коротко стриженый. Больше я ничего не увидела - его вклад в дело мира оказался таким весомым, что сверхпрочные зеркала пошли трещинами... Кажется, Данила Юрьевич переоценил свою продукцию.
Кролик больше не матерился, а с невероятной быстротой и точностью крутил зеркала, перераспределяя энергию так, чтобы освободить "сгоревшие". Их становилось все больше. Некоторые со звоном рухнули вниз, рассыпаясь стеклянными брызгами, но поток не ослабевал... И контур работал. Алик рассчитывал, а Кролик собирал улитку с большим запасом.
- Ничего себе, - отстраненно подумала я. Когда Кролик менял мне треснувший сифон под мойкой, казалось, он занимается жутко сложным делом.
А раковина под потолком вертелась, вертелась, вопреки нашим усилиям, и уже начала собирать мусор по углам. В центре, вокруг тела Чернова возник пока небольшой вихрь.
А потом вдруг пропал потолок. Сразу. Был - и нет. И я увидела небо. Не наше, ночное, с ковшом большой медведицы, а совершенно чужое небо. Лиловое. И даже как будто немного фиолетовое.
Такое ощущение - раковина вдруг словно сорвалась с невидимой резьбы и, так же стремительно вращаясь, ввинтилась в это небо. И исчезла в нем.
Улитка тоже накрылась. Зеркала посыпались вниз, одно за другим. Кролик еще пытался что-то делать, но потом бросил. Он тоже сообразил - родилась буря.
Железную основу мотало из стороны в сторону. Болты, которыми она была намертво прикручена к бетону, вырвало почти наполовину. Осколки зеркал зашевелились и быстро поползли к центру цеха.
Видимо, кокон как-то защищал нас, я не ощутила даже изменения давления. А вот Звероящеру пришлось туго. Он все так же стоял в жуткой близости от новорожденного смерча, лишь слегка изменил положение, повернувшись боком, словно пытаясь разрубить бурю плечом.
Фокусировать силу стало некому и нечем, и она, выпущенная, заметалась по пустому цеху, и, миг спустя, втянулась в воронку, где уже плясали упаковочная бумага, какие-то доски, осколки и даже целые куски зеркал, железки.
Чужое небо стало медленно тускнеть и отдаляться. И в эту секунду Антон шагнул прямо в центр урагана, подхватил тело Чернова и - честное слово, вдруг сам словно вытянулся в нить, стал частью воронки и взлетел к фиолетовым небесам.
Видно, это стало последней каплей. Кто-то на небесах решил, что с него хватит. Потолок вернулся на место, чужое небо пропало, меня "отпустило", словно веревка порвалась, и я носом вперед повалилась на бетонный пол. Ударилась больно, хорошо, не порезалась.
Рядом с покореженной улиткой все еще вертелась большущая воронка. Олег с Алкой пытались каким-то образом с ней сладить. И, как будто, у них получалось.
- Ну вы, блин, даете! - раздалось сверху. Я уж было подумала, и впрямь Господь. Достали мы его своими запредельными фокусами. Оказалось - нет, не так все плохо. Это был всего лишь Кролик. Он медленно сползал вниз по крутой железной лестнице, скользкой от машинного масла, и лицо у него было... Я то всю жизнь думала, что такую физиономию Кролик скроить просто не сможет. Даже за супермощный процессор, коды "ядерной кнопки", ящик пива и билет в Диснейленд. Оказалось, нет ничего невозможного, если как следует постараться.
Влад помогал жене, Ленку, похоже, вело. Ко мне подскочил Алик:
- Ну, как, ты в порядке?
Олег, бледный и злой, рванул его за плечо:
- Ну и что мы, к мамонтам, натворили?
- Что и планировали. Раковина ушла в небо. Кронгов больше не будет, - Алик пожал плечами, - что тебя не устраивает?
- А где Бакшаров? Там же где и раковина, если я не ошибаюсь?
- Ну кто мог предположить, что он уже вообще полностью на всю голову отмороженный? И такую штуку отмочит? - Маргелов развел руками, - да его наверняка либо разрезало, либо размазало.
- А если не то и не другое? - продолжал наседать Олег.
- Да сейчас то ты чего от меня хочешь? - разозлился и Алик.
- Сейчас уже все, билеты проданы, - скривился Олег, - поезд ушел. Раньше нужно было думать, - сорвался он, - и головой, а не тем местом, которым птеродактили яйца высиживали.
- Чего ты на меня-то орешь? - опешил Алик, - ты сам был в курсе. Вот и думал бы тем местом, которым нужно, а не тем, в котором у тебя мозги.
- А я на нас обоих и ору, - буркнул Олег.
Влад уже давно сидел прямо на полу, в обнимку с Ленкой, и хохотал до слез, уронив голову. А Пал Палыч задумчиво рассматривал осколок большого зеркала, меж бровей у него пролегла глубокая складка.
Никто не заметил, что двое из компании исчезли.
Во дворе, в расстегнутой шубке, не прячась от холодного ветра, стояла темноглазая девушка, по виду, лет семнадцати. На самом деле - гораздо старше. Насколько? Этого Рустам не знал. О возрасте Первой он мог только догадываться. Она родилась здесь, еще в прошлый приход ясаков, то есть почти пять тысяч лет назад. Так что плюс-минус пара десятилетий, наверное, не имели особого значения. Он подошел к ней сзади и обнял, запахивая шубку.
- Простынешь, Алка.
Она не ответила. И, казалось, не почувствовала. Ни тепла, ни его рук. Но это только показалась. Потому что через секунду статуя ожила.
- Ты говорил, что можешь помочь этой девочке умереть без мучений, - сказала она.
- Могу, - подтвердил он, - и помогу. Сейчас?
- Ты ведь, наверное, можешь это сделать и для меня?
- Рехнулась, - Рус покрутил головой.
- Да нет, я все хорошо обдумала. Ей семнадцать лет. Она должна жить.
- Тебя послушать, так на жизнь имеют право только молодые. А давай пройдем по городу, и всех, кому за шестьдесят, отстреляем к баобабам? А что? Меньше народу - легче с квартирным вопросом.
- Рус, я серьезно, - Алла не поворачивалась, не хотелось смотреть в его глаза. Или, наоборот, слишком хотелось?
- В любом случае, спор у нас беспредметный. Ты миновала точку невозвращения, по моим ощущениям, где-то около недели назад. Твоя личность полностью подавила Мару.
- Постой, - Алла обернулась, - около недели назад мы встречались.
- Да, - кивнул Рус.
- И ты... знал об этом? Уже тогда? Конечно, знал. Не мог не знать!
- Конечно, знал, - подтвердил Рустам.
- Но почему ты не сказал мне об этом?
- Потому что предвидел этот разговор. И твое решение, - ответил он. И не отвел светлых глаз, даже когда она подняла узкую ладонь, и со всего размаху залепила ему хлесткую пощечину.
- Мерзавец. Кто дал тебе право решать за меня, как мне жить? И жить ли, вообще? - она снова подняла руку, но Рус мягким движением перехватил ее.
- Яса, - ответил он, - я - князь Ясы. Как и Влад. Уж ты-то лучше других должна знать, что у нас демократия невозможна.
Не вступая в дальнейшие дебаты, он легонько прикоснулся к ее лбу кончиками пальцев... и Алла ушла. Проснулась Мара.
Она вздрогнула. Оглянулась. И во все глаза уставилась на мужчину.
- Рустам? Ты? Откуда? И... где я? Что случилось?
- Я пришел за тобой, - мягко, стараясь не напугать, ответил он. На все вопросы разом.
Она поняла мгновенно. И, конечно, испугалась.
- Ты - ангел смерти.
Он кивнул.
- Значит, я была права.
Он снова кивнул.
- И... мне никак нельзя остаться?
- Никак, Мара.
- И... куда ты меня поведешь? - тихо, почти неслышно спросила девушка.
- К Богу, - твердо ответил он. И тихонько дунул на ее длинные, темные ресницы.
Та часть, что была Марой, ушла, как птица, быстро и легко. Может быть, и в самом деле, к Богу. Может быть, неподалеку, ее действительно ждал ангел. Настоящий. Не самозваный. Рус, как никто, знал, насколько правдивы, порой, некоторые сказки. Тем более, сказки о Высших.
Он легко поцеловал девушку в лоб. И стал молча, терпеливо ждать, когда проснется Алла.
Сложным искусством убивать с любовью в сердце князья Ясы владели еще в утробе матери.