— Если Сэттелл действительно считает, что мы хотим его убить, — сказал Борден, — то возможно, он направился к этому шоссе. Может, он надеется заключить сделку с врагами, продав им нас. И даже если они собственноручно убьют его, то сам факт, что он чужак, заставит их начать охоту за нами. Так что он полагает, что сумеет подружиться с ними, а если и нет, то они все равно убьют нас. Так или иначе, он одержит победу.
Эллен слегка побледнела.
— Двигатель разобран, а Джерри ушел.
— Так что нам ничего не остается, кроме как ждать, — ответил Борден.
Он попытался работать с двигателями, все части которых были разложены по полу. Когда они ремонтировали их в космосе, то детали были так сплавлены, что их приходилось разделять силой.
Теперь же с ремонтом обстояло еще хуже. Казалось невероятным, чтобы детали и сложные схемы, так неуклюже отлаженные, вообще станут работать. К тому же Борден не мог сосредоточиться на них.
— На всякий случай, Эллен, — резко сказал он. — Ты не должна покидать корабль. Нужно поставить на место замок внешнего шлюза. Если к нам заявятся посетители из города на белом пятне, то это их, разумеется, не остановит. Но, по крайней мере, нас не захватят врасплох во сне.
Он открыл запертый металлический сейф, где хранил от Сэттелла замок шлюза. Замок был простым и надежным, предназначенным, чтобы предотвращать проникновения «зайцев», когда корабль стоит в космопорту.
Борден пошарил в нем и пришел в ужас.
— Он как-то сумел залезть в сейф! Он похитил карты звездного неба и полетный журнал!
Это была настоящая беда! В космосе не существует проторенных путей. В пятидесяти световых годах от Земли Млечный Путь еще виден, но созвездия уже изменяются. Пролетев сто световых лет, любой может заблудиться. А через тысячу световых лет — а «Даная» миновала этот рубеж несколько месяцев назад, — корабль в космосе оказывается в положении канарейки, Вселенная которой состояла из клетки в одноместном номере, и которая внезапно вылетела из окна в огромный, бескрайний мир.
Космический корабль должен постоянно записывать направление полета и пройденное расстояние в трехмерной системе координат. Для этого нужно постоянно делать фотографические карты звездного неба. И все отчеты должны быть точны, если путешественники вообще хотят отыскать дорогу назад.
— Мне кажется, я совершил серьезную ошибку, — спокойно сказал Борден, — когда не стал убивать Сэттелла.
Найти в Галактике нужную точку на расстоянии ста тысяч световых лет было достаточно трудно и с хорошими картами. А уж без карт они могли всю оставшуюся часть жизни скитаться среди звезд, из которых едва ли одной из десяти тысяч было дано человеческое название, и на одну из ста тысяч когда-либо ступала нога человека. Они могли искать много месяцев или лет планету, где располагалась человеческая колония, и так и не найти такую.
Борден сжал и тут же разжал кулаки. Сэттелл был навязан ему, поскольку «Даная» нуждалась в еще одном члене экипажа. Бордена охватывала холодная ярость при мысли, что он тогда же не воспротивился.
— Раз он украл регистрационный журнал и карты, — сказал он Эллен, — то он хочет либо заключить с нами сделку, либо погубить нас. И, насколько я знаю Сэттелла, тут где-то пятьдесят на пятьдесят.
Так, наверное, и было. У Сэттелла была власть над жизнью и смертью Бордена, Эллен и Джерри, и он не обменял бы эту власть ни на что меньшее. Фактически, он не посмел бы обменять ее вообще ни на что, так как был уверен, что его после этого прикончат. Единственная сделка, на которую он мог пойти, заключалась в том, чтобы они отдали ему свое оружие и положились на милосердие Сэттелла. А у Сэттелла было очень мало милосердия.
— Попытайся снова вызвать Джерри, — попросил Борден Эллен. — Как только мы предупредим его, то можем пойти по следам Сэттелла. У него подкованные каблуки, а почва здесь мягкая.
Эллен снова взяла микрофон рации.
— Джерри, Джерри, Сэттелл исчез. Пожалуйста, отзовись… Джерри, Сэттелл исчез. Отзовись, пожалуйста…
Она повторяла это снова и снова. Борден мрачно пошел по кораблю, ища следы того, чем Сэттелл мог заниматься последние двадцать четыре часа. Он полагал, что Сэттелл, находясь с остальными в одной лодке — то есть, в одном космическом корабле, — волей-неволей станет думать об остальных. Во время катастрофы ни один нормальный человек не станет думать ни о чем, кроме сотрудничества с товарищами по несчастью.