Неуверенно вошел человек в ржавой кольчуге, явно доставшейся ему по наследству от человека, раза в два толще его. В руках он держал поднос с очень маленькой тарелочкой и простой обколотой кружкой. Посетитель, в котором юноша опознал одного из доблестных вояк королевства, аккуратно прикрыл дверь ногой и, стараясь избегать взгляда единственного заключенного, поставил свою ношу возле решетки.
— Ешь быстрее, — буркнул он, садясь у противоположной стены, — мне еще посуду забирать.
— А ты что ж, не будешь меня сторожить? — поинтересовался Гудрон, с сомнением изучая предложенную к ужину бурду.
— Ха!
Этим возгласом охранник заменил короткую речь, которая, если б он ее произнес, могла звучать примерно так: «Что мне делать больше нечего, кроме как всю ночь сидеть на холодном полу в подземелье и тебя сторожить? Да куда ты денешься из запертой камеры? Особенно если учесть, что бежать тебе в любом случае некуда, да ты и не побежишь, потому что все королевство верит в твою сознательность, а ты не такой человек, чтоб обманывать ожидания людей. Так что кукуй всю ночь в одиночестве».
— А ничего поаппетитней ты принести не мог? — кузнец с тоской подумал о половине пирога в оставленной за капустным полем сумке и решил, что не настолько голоден, чтобы умереть от пищевого отравления.
— Не мог, — сурово сказал стражник. — Не забывай, что ты в тюрьме. И разносолами тебя потчевать здесь никто не обязан. И вообще, если не голоден, отдай еду мне: я сегодня еще не ужинал.
Гудрон молча просунул тарелку сквозь прутья решетки и стал наблюдать за тем, как собеседник ковыряет питательную грязь ножом.
— Доб, мы с тобой сколько лет знакомы? — проникновенно спросил кузнец, глядя на охранника невинными глазами.
Тот насторожился и начал изображать активную заинтересованность в содержимом тарелки.
— Ты ведь меня с рожденья знаешь. Помнишь, как ты меня пацаном рыбачить учил? А в шесть лет я заблудился в лесу, и ты меня нашел. Эх… Хорошие были времена, — узник с ностальгическим вздохом закатил глаза и задушевно продолжил., - Такое чувство, словно всё это вчера произошло.
— Перестань. Не забывай, что я при исполнении обязанностей! Если думаешь, что я сейчас расчувствуюсь и отпущу тебя на все четыре стороны, то сильно ошибаешься! — громко сопя, заявил Доб срывающимся голосом, для убедительности стукнув миской по каменному полу.
— А я что? Я ничего подобного и в мыслях не держал. Просто вдруг захотел вспомнить со старым другом, практически старшим братом…
— Так. Короче. Чего ты хочешь?
— Что случилось, пока меня не было? — Гудрон подполз к решетке и ухватился за нее руками. — Мне нужно знать, что здесь произошло. Все-таки меня это напрямую касается.
Доб немного помялся, помолчал, вздохнул и начал рассказ.
День, когда юноша ушел в неизвестном направлении, был таким же, как и все остальные. За исключением всеобщего ожидания, что с минуты на минуту принцессу торжественно похитят. Под разными предлогами ирольцы проникали в замок, чтобы занять лучшие зрительские места и лишний раз посмотреть на виновницу грядущего торжества. Правитель тоже зря времени не терял. Еще днем вся охрана замка получила выходной. Его Величество решил таким образом максимально облегчить задачу будущему зятю. Были смазаны все петли, замки и щеколды.
Когда солнце село, люди разошлись по домам: король объяснил, что все должно выглядеть естественно — так что никаких зрителей на крепостной стене!. Доб после долгих препирательств с правителем все-таки выбил себе право остаться во дворце на правах стражника. Примерно в два часа ночи раздался очень интересный звук — этакая смесь свиста, рёва, грохота и визга. Откуда он шел, никто не видел, потому что в это время все старательно изображали праведный сон, дабы все смотрелось правдоподобно. К тому времени как рассказчик выскочил из своей сторожки и добрался до его источника, тот уже принялся рушить башенку.
Нечто портящее казенное имущество было большим, шарообразным и светящимся лазурью. Штука выглядела очень впечатляюще. Люди даже забыли, что им полагалось изображать ужас и панику, молча стояли и восторженно смотрели. Казалось, что эта непонятная вещь здание банально жрала, откусывая большие куски. Со стороны не было видно ни рта, ни тем более зубов, однако хруст камней слышался очень явственно. Доев строение, нечто ярко полыхнуло, ослепив всех зрителей, и исчезло в неизвестном направлении. После этого люди вспомнили, что им полагается вопить от ужаса. Немного покричали, тут же установили на поляне большой стол, вынесли из замка все харчи и принялись отмечать славное событие. Именно за этим занятием спустя какое-то время их и застал Гудрон.
— Это ж сколько вы праздновали-то? — кузнец мысленно прикинул количество времени, прошедшего между похищением и его возвращением, в очередной раз дивясь выносливости человеческого организма.
— А что такого? — пожал плечами Доб, способный на спор выпить бочку медовухи за день.
— Вот скажи мне, друг старинный, я что, произвожу впечатление чего-то большого, шарообразного, вопящего и светящегося лазурью?
Стражник отрицательно покачал головой.
— И у вас даже не возникло подозрения, что это не я по Тальру пришел?
— Видишь ли… Какова вероятность того, что никому не известную принцессу из никому не известной страны за один вечер независимо друг от друга попытаются похитить двое? Притом что прежде красть ее никто и никогда желания не изъявлял. Понял, куда я веду? Все ждали, что Тальру похитят. Все были уверены, что это сделаешь ты. Поэтому никто не усомнился, что эта светящаяся штука, жрущая башню, — ты. Я еще тогда подумал, что никогда не смог бы так замаскироваться. Даже позавидовал немного.
Доб замолк и продолжил отрешенно отколупывать от миски ужин. Гудрон тоже молчал, обдумывая полученную информацию. Та отчаянно сопротивлялась.
— А где ты был в это время? — наконец снова подал голос стражник.
— Далеко, — уклончиво ответил узник, решив не говорить, в чьей компании проводил время, пока его невесту кто-то ел вместе с жилищем. — Как раз разрабатывал план похищения. Советовался со специалистами в данной области…
— А что, такие специалисты есть? — искренне удивился охранник.
— Специалисты есть во всем.
— Ишь ты… Как чуден мир…
— Как думаешь, что со мной теперь сделают? — этот вопрос занял для юноши первое место в рейтинге самых актуальных, после того, как был получен ответ на предыдущий.
— Да выпороть тебя надо! Чтоб неповадно было! — загробным голосом ответил старинный друг, почти брат. — Хотя кто знает, что король придумает… Казнят тебя вряд ли. Все-таки тебя здесь все с рожденья знают. Любят. В темнице долго держать тоже не станут: это народу не выгодно. Корми тебя, понимаешь ли, на халяву! Обойдешься!
— Как ты считаешь, что с ней стало? Она ведь не погибла, а? — со слабой надеждой спросил заключенный.
— Ну… Та штука большие куски откусывала, — Доб осторожно начал подбирать слова. — Вероятность, что Тальра по-прежнему представляет собой единое целое, достаточно велика. Она ведь ловкая. Может быть, как-нибудь сгруппировалась. Проскочила между зубами, не растеряв второстепенных частей тела. Да и к тому же, кому она мертвой-то нужна?! От живой пользы гораздо больше. Я не знаю… Скажем так: существует большая доля вероятности, что она жива и здорова.
Стражник неловко замолчал и отвернулся. Уж слишком неуверенно звучали его убеждения, что принцесса в данный момент чуть ли не процветает. Как и следовало ожидать, его слова Гудрона отнюдь не взбодрили и не обнадежили. Доб еще немного виновато посопел в образовавшейся тишине и вышел, робко прикрыв за собой дверь, оставляя юношу на растерзание чувствам отчаяния, вины, безнадежности и собственной никчемности. В меланхолии узник заложил руки за голову и принялся безучастно наблюдать, как отблески заходящего солнца, проникавшие сквозь небольшое окошко под потолком, постепенно гасли на каменных стенах его камеры.