- Не знаю. Не уверена… Просто…
- Встретила кого-то... – короткая проницательная фраза и звук затяжки сигаретой. Всеволод брал в руки сигареты только тогда когда волновался.
- Встретила…
- Понятно. Вернёшься?
- Нет.
- Значит к Женьке сходи, пусть к себе пристроит, нечего целыми днями ходить из угла в угол. – недовольно пробурчал брат. – Так хоть привычным делом займёшься.
- Хорошо, Сев? Ты куришь?..
- Нормально всё, просто случай тяжёлый… - тяжко выдохнул Всеволод. – Слава?..
- Да?
- Тебе не на могилу сходить нужно было… Да ты сама уже поняла, раз не отпустило…
- Я не знаю, Сев, не знаю… Матери с отцом привет передай.
- Передам.
И отключился. Рука с телефоном медленно опустилась. Бездумно хлебнула из кружки слегка остывшего чая. Предрассветная дымка медленно рассеивалась ещё немного и сонный город зашумит в полную силу.
Мне не хотелось возвращаться сюда. И в тоже время я понимала, что оставаясь в Германии и не живу вовсе. Облачилась в свой кокон, окружила себя вроде бы идеально счастливой жизнью, а внутри все равно стужа.
Наверное меня сломило не предательство Паши, тогда я уже медленно пыталась отпустить его. Меня сломало другое.
Сорвавшись ночью после увиденного я как побитая собака вернулась в наш маленький городок. Первое время только рыдала и упиваясь своей болью. Днями лежала на кровати не поднимаясь. Не отвечая ни на звонки, ни на сообщения. Жалела себя. Не понимая, за что он так со мой? Ведь говорил что любит, одну меня. Родную душу…
Оказалось Паша не знал самого себя до конца. Между нами никогда не было обжигающей страсти. Только нежность и доверие, медленное осознание влюблённости, любви.
Может быть эта неспешность и спокойствие, не было тем, что в глубине души хотел Паша. С другой стороны я восприняла его предательство полностью на свой счёт. Провинциалка явно проигрывала столичной дочке богатеньких родителей. Как по внешности, так и в остальном.
Предательство. Я много раз мысленно брала это слово в свои руки, подносила к свету, рассматривая больно ранящие осколки. Они поглощали свет ввергая меня в бездну обид где я сжигала себя заживо. Упиваясь всем этим.
Но судьба насмешница решила, что этой агонии мало для глупой мечтательной дурочки. Первой неладное заметила мать, я же все признаки зарождения новой жизни списывала на стресс. Доктор на приёме подтвердил предположения на этот счёт, прозвучавшие как гром среди ясного неба. Девять недель. Земля ушла у меня из-под ног. Тогда я не была готова думать как буду жить без Паши, а уж воспитывать ребенка одной, и вовсе казалось ужасающим. Как? Как я смогу это сделать? Хотелось просто лечь и тихо умереть, захлебнувшись своей болью и горечью.
Но, оказывается, в нашем мире существует нечто невероятное, сильное, способное возродить женщину даже из ломаного осколка – это ребенок. И я очнулась от своего мрачного сна, услышав сердцебиение малыша на очередном визите к доктору.
Мама расплакалась, ведь дочка точь в точь повторила её судьбу. А я пораженно открыла глаза и до боли в ушах вслушивалась в этот стук. Ощущая, как болезненно начинают зарастать раны моей души. В ту же минуту поняла, смогу подняться, расправить сгорбленные плечи и ухватится за жизнь. Мне есть ради чего и ради кого. Это мой ребенок. Мои страдания не напрасны. Пусть наша любовь разломилась тысячами осколков, что впились в мою душу и искромсали сердце, но она также сотворила великое чудо.
Я влюбилась в это чудо так, как наверное никогда не любила Пашу. Каждый вздох я посвящала своему крошечному чуду.
Продолжать обучение в большом городе стало невозможно, и единственно верным решением было забрать документы. Тётка Лида предлагала маме найти работу заграницей, она не один год пропадала там на заработках.
Но мама тревожилась и не хотела уезжать. Говорила что вытянем ребенка и без этого.
Мне оставалось только одно дело, чтобы наконец-то перевернуть страницу жизни с Пашей. Отпустить разрушенное и начать строить новое. Пусть он и пытался объяснится, попросить прощение, да только это не изменило бы ровным счётом ничего.
Та поездка в город неоправданных надежд стала роковой. Как и встреча с тем, кого я меньше всего ожидала увидеть.
Глядя на спутницу бывшего жениха лишь усмехнулась. Ценой нашей чистой любви и безграничного доверия - оказались деньги. Невозможно было не заметить изменений во внешности Павла. Дорогие безделушки и лоск столичного хлыща преобразили его в моих глазах, сделали чужим. Я не видела в нем больше моего любимого Пашеньку, доброго и отзывчивого, порядочного и справедливого.