А вечером после похорон Ольги по городу снова поползли слухи, будто со стороны озера раздаются странные звуки, не то стон, не то вой. Какой-то особенный смельчак даже решился подойти поближе, но, увидев смутные очертания белых фигур, в страхе бежал.
Гликерия так боялась, что самолично проверяла все засовы, на ночь запиралась в спальне, и Насте велела делать то же самое.
Но именно теперь, когда, по слухам, «призрак» снова объявился, Настя не хотела сидеть взаперти. Она не смогла убедить ни родственников, ни Новохатько, ни Шалыгина в том, что надо бы ночью устроить облаву в лесу. Собиралась поговорить с приставом, в обязанности которого входили подобные дела, но он уехал в полковой[9] город Нежин за указаниями от начальства.
Еще была у Насти затаенная мысль посоветоваться с Денисом Томским, но он второй день не попадался ей на глаза, а искать с ним встречи нарочно она не хотела. Возможно, он уже уехал из Глухова по делам своих научных изысканий, а возможно, отдыхает в имении «тетушки». Последнее вызывало у Насти особую досаду. Она, конечно, могла бы расспросить о Томском у Шалыгина, но не решалась этого сделать. Обычно смелая и открытая, в этом вопросе Настя проявляла странную сдержанность и чуть ли не робость. Ей казалось, что, расспрашивая о Томском, она нарвется на насмешку.
Но, несмотря на отсутствие поддержки, сидеть сложа руки Настя не могла. На могиле своей подруги в день похорон она мысленно поклялась отыскать убийцу. И теперь, когда зловещий призрак стал дразнить горожан, она, помолившись Богу, решила действовать.
Вначале у нее была мысль обратиться за помощью к родственникам, но, едва лишь она заикнулась о ночной вылазке к озеру, как Илья и Гликерия замахали на нее руками и заявили, что и сами не пойдут, и ей не позволят совершить такое безумие. Убедившись, что здесь поддержки не найти, Настя отправилась к Савве и Тарасу. Вначале казаки были обескуражены намерением благородной панночки, — ведь даже им не пришло в голову искать разгадку преступления среди «призраков», которых они считали плодом вымысла досужих баб и пьяных мужиков. Однако Настя сумела им доказать, что неизвестные убийцы вполне могут использовать страшную сказку для прикрытия своих преступлений. Тарас, горько оплакивавший невесту, воскликнул:
— Кто бы ни был этот злодей — призрак или живой человек, — пусть только попадется мне в руки! Уж я с ним посчитаюсь за Оленьку! Вы правильно сказали, панна: если властям до нашего горя нету дела, так будем сами себя отстаивать!
Настя, Савва и Тарас условились встретиться за два часа до полуночи в предместье возле старого дуба, от которого шла прямая дорога к лесу.
Теперь, когда действия были намечены, а помощники найдены, Настя почувствовала уверенность в собственных силах. Вернувшись домой, она не стала никому открывать своих намерений, поскольку, узнай о них Илья и Гликерия, они бы просто заперли ее в доме.
Вечером, дождавшись, когда брат с женой и прислуга отправятся спать, Настя принялась за сборы. В женском платье пробираться в темноте через лес было неудобно, а еще неудобней было бы убегать в случае опасности. И потому Настя надела штаны и рубаху, в которых поначалу собиралась изображать на сцене молодого казака, а волосы, закрутив в тугой узел, спрятала под шапку. После этого, тщательно проверив и зарядив свой пистолет, заткнула его за широкий пояс. На всякий случай взяла и нож, хотя еще ни разу в жизни им не пользовалась. Теперь можно было отправляться «в поход», на бой с таинственным врагом, который мог и ее, Настю, избрать следующей жертвой.
Пределы города Настя миновала без приключений, не встретив никого на пути и не услышав никаких угрожающих звуков, кроме собачьего лая со дворов. Горожане, напуганные загадочными убийствами, предпочитали не выходить из домов с наступлением темноты.