— Мне все ясно! — скрежет зубов некроманта слышно было, наверное, у памятника Павлу I. — Верните мой паспорт. Где мой человек? Что с ним?
— Паспорт получите, когда явитесь на допрос по поводу сегодняшнего происшествия. Ждите повестку. На ваши вопросы я отвечать не уполномочен. На выход, ваша светлость. Не испытывайте мое терпение. Федоров. Что стоишь? Проводи.
В принципе, очухавшийся некромант мог всех нас одним заклинанием грохнуть, потом поднять и снова развоплотить. Но одно дело — нападение на ограненного, уступающего ему сословием. В этом случае и впрямь наказание будет мягким. И совсем другое — нападение на императорских служащих. Такое даже аристократу с рук не сойдет. Выжгут калетту, как пить дать. И что ему с кулаками на прокурорского набрасываться, чтобы паспорт отобрать? В общем, я вовсю наслаждался зрелищем.
Юрьев затравленно огляделся. Увидел меня. Процедил сквозь зубы:
— А с тобой мы еще не закончили! — я в ответ сложил губы «куриной жопкой», посылая ему воздушный поцелуй.
— Адова плеть. Вы все еще пожалеете! — На этой пафосной фразе он, наконец, покинул помещение.
— Олег Витальевич, — обратился ко мне надворный советник. — К вам вопросов больше нет. Пока нет. Возможно, в связи с последними событиями вопросы и возникнут. Позже. Вы тоже можете идти.
— Надеюсь, прискорбный случай с нападением на меня, с произвола начальника управления не окажется не дорасследованным?
— Мы приложим все усилия, чтобы довести дело до суда.
Да на тормозах все спустят, к гадалке не ходи. Сейчас эта светлость очухается окончательно, свяжется с кланом, те нажмут на нужные рычаги, и заглохнет все. Осядет в архивах. Хотя я так понял, здесь имеется еще и интрига против нового начальника. Но на него теперь такой компромат есть, что он вовек не отмоется. Будет теперь перед минюстом местным на задних лапках бегать и трость по команде приносить. И от меня отвалит, наконец.
Кивнув прокурорскому и Порфирию, я покинул сцену комедии положений. Прямо в дверях столкнулся с подполковником Черкалиным и пропустил его в помещение.
— Это что здесь творится! Куда задержанный пошел, я вам отвечаю!
— Все вопросы к надворному советнику. — Я для верности ткнул пальцем в эра Владислава и выскочил за дверь.
Позади меня раздались дислексические вопли подполковника, но я их уже не слушал. С меня хватит Черкалина на сегодня. И полицаев. Пусть с этим придурком теперь минюст разбирается. Дел еще полно, а день уже на вторую половину перевалил.
В целом, я довольно легко отделался. И заслужил кофе с рогаликами. И круассанами. Вперед, Арлекин! В любимую кафешку!
Усевшись за столик и дождавшись заказа, я опрокинул в кофейную чашку половину сахарницы и призадумался.
Интересно, этот Юрьев-Крестов сразу из форта сдернет, или все же задержится? С его родом мне разборки, похоже, не грозят. Как и с кланом. У него, кажется, «это личное». Скорее всего, женщина-некромантка, которой я воткнул Грейс в грудь и была той самой племянницей. Что он может? Открыто нападать он больше не рискнет. Тем более, если случится чудо, и дело впрямь дойдет до суда, ему наверняка судебный запрет выпишут на приближение ко мне и враждебные действия. А нарушение судебного запрета — уже более серьезное преступление, чем нападение аристократа на благородного. Вообще все, что касается преступлений против государства, в драгоценным кодексом карается крайне жестоко. И послабления сословиям — самый минимум. На усмотрение суда, в общем.
Может заказать мое похищение. При этом не магистров же он наймет. А ограненные помельче мне уже не так страшны. Короче, он не проблема. Убивать не будем, незачем по новой ажиотаж устраивать.
Я макнул рогалик в кофе. Знаю, что не аристократично. Но люблю. И вообще, я не на званом приеме, а в уличном кафе.
Интересно. Что за дедушка лежал в подвале у Могилиных? И что с ним сделали? Записи надо изучить, которые я упер из лаборатории, они могут помочь ответить на этот вопрос. Где только время взять на все? Я до сих пор вон в собственный подвал не спустился, чтобы посмотреть, что за дверкой стальной спрятано! И за печатью александритов. А ведь жутко любопытно! Безобразие, конечно. Надо сходить! И Матвея надо позвать с собой. Он не сильно к семье привязан родственными чувствами. А полезным может оказаться.