Шедший с тренировки Димка, услышав вопли еще из подъезда, ногой вышиб хлипкую дверь и остолбенел на пороге. Но ненадолго. Его глаза Клавдия тоже не забудет никогда. Она увидела в его глазах смерть. Они как будто повернулись внутрь Димкиной души, чтобы не видеть того, что сейчас сделают его руки. Беззвучно, пригнувшись, по-животному хладнокровно, брат двинулся вперед.
Видимо, не только Клавдия его испугалась. Мать заблажила так, что зазвенели стекла. Мужики потеряли интерес к девчонке и кто ползком, кто на карачках шарахнулись в разные стороны. Освободившись от их туш, Клавка, как была, на спине, отталкиваясь руками и ногами, заелозила по полу навстречу брату, вцепилась обеими руками в его штанину и тоже завопила: «Ди-и-и-и-ма, не на-а-до! Димочка, посадят тебя, на кого нас бросить хочешь?» - и повисла, как пиявка. Один Толик ничего этого не видел - к тому моменту глаза у него закатились и изо рта пошла пена.
Димка, кандидат в мастера спорта по самбо, прошел еще пару шагов, волоча ногу вместе с вцепившейся в нее сестрой. Потом он остановился, зажмурился и со свистом выдохнул воздух. «Дима, Димочка, они мне ничего не сделали, не успели…» - лепетала Клава, и все прижималась к его коленке. Парень поднял глаза на мать, перевел взгляд на Толика, потом - снова на мать. Та от ужаса застыла, забыв закрыть рот. Димка наклонился, осторожно отцепил судорожные Клавкины пальцы от своей штанины, выпрямился и медленно двинулся к матери. Подойдя, он коротко, без замаха, отвесил ей оглушительную затрещину. Мать крутанулась волчком, споткнулась об притаившегося за ней на карачках собутыльника и рухнула на пол. «Сука…- в наступившей тишине почти прошептал Димка – Это же твои дети…Хуже зверей вы!»
Все они были от разных отцов и Димка – единственный, который знал своего. Его отцом был мамкин муж, капитан спецназа, демобилизованный по состоянию здоровья в конце Афганской кампании. Приехав жить в их тихий городок, он хотел пойти работать в милицию, да не взяли из-за контузии. Тогда он открыл школу самбо. Учил в ней всех, от детишек до больших дядечек из милиции, которым очень помогали на службе спецназовские особые приемы. Хороший мужик был Димкин папаша, Виктор Федорович.
Встретив красивую, молодую продавщицу, долго тянуть не стал – женился. Родился Димка. И все было прекрасно, любили Виктора в городе, уважали. Да только не было ему покоя по ночам. Приходили за ним его друзья и недруги с того света. Зарезанные, разорванные в клочья растяжками, застреленные, без вести пропавшие. Не мог Виктор Федорович спать, просыпался с криком, в холодном поту, засыпать боялся. Даже молодая, теплая жена под боком не заслоняла его от прошлого. Зато спасала водка. Дальше – больше. Пил один, молча глядя в стену на кухне. Жена, почувствовав беду, уговаривала, ругалась, плакала. Потом стала наливать и себе – от злости и «чтобы ему меньше досталось». В общем, история старая и всем известная. Когда Димке было четыре года, отец, к тому времени меньше двух бутылок не пивший, повесился ночью на кухне. «Друзья зовут, война продолжается» - написал. Мать с горя совсем спилась. Димку воспитывали отцовы приятели – менты. Следили, чтобы учился и занимался самбо, в память об отце.
Отцом Клавки или Толика мог быть кто угодно. Мать тогда была еще молодая, не пропитая, много мужиков задерживалось в ее комнате. Растили их жалостливые соседки и жены друзей Виктора Федоровича. Когда Димка подрос, сам стал за малыми присматривать. Поделил комнаты, в дверь детской врезал замок. Всех мамашиных друзей, кто пытался к ним вломиться, дюжий Димочка выносил из дома на кулаках. Заставлял малышню ходить в школу, оформлял пособия и бесплатные обеды.
Но вот Димка ушел в армию, и Клавдия, а за ней и Толик, перестали появляться дома. Летом было хорошо – они плотно обосновались на вокзале. А вот слякотной и промозглой краснодарской зимой приходилось несладко. Выручала баба Нюра – привечала их в своем домишке на окраине вместе с родными внуками – Ниночкой и Виктором.
Ребятня ждала Димку – двенадцатилетний Толик и четырнадцатилетняя Клавка. Вместе с такими же бедолагами – тринадцатилетней Ниночкой и ее пятнадцатилетним братом Витьком – оборудовали себе вагончик. Жили тихо-мирно, даже старательно ходили в школу. Витек с Толиком мечтали стать такими, как Димка, и тоже занимались самбо. Клавдия собиралась поступить в медучилище, а Ниночка – стать парикмахером. Мальчишки подрабатывали на рынке и вокзале грузчиками, девчонки продавали воду и сигареты по вагонам. Насмотревшись на подвиги своих мамаш, вели себя скромно. Может, и была любовь у Клавы с Витькой, но они об этом никогда не заговаривали. Не пытались даже целоваться – наверное, назло этим все опошлившим взрослым.
Прошлой весной Димка, отслуживши в десантных войсках, должен был вернуться домой. Клава ждала его, надеялась, что брат приструнит мамашиных дружков и наведет порядок. Но вместо брата пришло письмо – Димка завербовался служить по контракту. Написал, что обещали прилично заплатить. Хочет, мол, вернуться домой с деньгами, и уж тогда они заживут как люди. Служба, мол, интересная и доходная. Нанялся он в гарнизон, охранявший какую-то Зону.
3
…Оглядев стол и всю честную компанию, Клавдия наконец-то заметила, как она поняла, виновника торжества. Занимая спиною целый угол, вполоборота к окну, сидел и курил совершенно незнакомый мужик. Средних лет, круглолицый, нос картошкой, коротко стриженые волосы, одет в джинсовый костюм и кроссовки. Ничего такого, на чем бы задержался взгляд. Он без улыбки смотрел на пирующую ребятню и пускал дым из ноздрей.
- Клавка, да Клавка же! - теребил ее и причитал Толик – Это все нам от Димки нашего! К Димке поедем! – и сиял конопатой курносой мордашкой, замурзанной кетчупом и шоколадом.
4
…Прождав Геночку три дня, Тамара кинулась искать сына. Поспрашивала на вокзале – всю компанию давненько никто не видел. Побежала искать в вагоне – никого. Не сразу нашла оставленную в одном из «кабинетов» записку – «Уехали к Димке с дядей Сашей» - и все. Почуяв недоброе, побежала к Армену-палаточнику. Тот с готовностью рассказал, что да, мол, дети приходили. При больших деньгах. Накупили еды всякой целую гору. Все чирикали про Димку и дядю Сашу какого-то. Когда? Да уж дня два-три прошло, кажется.
Тамарка кинулась в милицию. Дежурный, глядя на нее, как на припадочную, велел оставить заявление. Вот странная баба. Компания бродячих беспризорников и полоумный – кого искать-то? И вообще, от нее он примет заявление только по поводу ее сына. Об остальных детях пусть их родители заявляют. Сунувшись домой к Клавдии и Толику, Тамара попыталась привести в сознание их мамашу, не первый день пившую мертвую вместе с родительницей Ниночки и Виктора. Как могла, донесла до двух пьяных баб суть проблемы. Получила в ответ невразумительное: «Да че им буит-то, оглашенным…ладно, не ори, завтра сходим». Метнулась к бабушке Нины и Виктора. Та всполошилась, обещала сходить в отделение.
Поняв, что толку от всего этого чуть, сбившаяся с ног мать ринулась в военкомат. С боем прорвавшись в кабинет к какому-то тамошнему начальнику, хлопнулась на стул, вцепилась в него обеими руками и заявила, что никуда оттуда не уйдет, пока не поговорит с этим Димкой или каким его начальником.