Можно было поклясться, что теперь даже в голосе компьютера чувствовалась нешуточная озабоченность.
— Системы корабля в норме.
— Вот сволочь! — прошептал Тимур.
Он понял, почему ему так не понравился Чужак. В нём ощущалось ЗЛО. От него явственно исходили какие-то тёмные волны. «Похоже, влипли», — подумал капитан. Он неожиданно успокоился. Всё, время эмоций прошло. Теперь перед ним вполне конкретная опасность. В любую секунду могла потребоваться вся его воля, вся решимость.
Чужак переместился на полметра правее и опять увеличился в размерах. Ещё один дикий прыжок!
— Тревога, первая степень! Удаление объекта триста восемьдесят километров одиннадцать метров, курс и скорость прежние, координаты три-дробь-четыре, восемьдесят восемь.
При первом же появлении Чужака в сфере контроля сигнал тревоги зазвучал по всему кораблю, а не только в рубке, и Тимур надеялся, что пассажиры ещё до нанесения гравиудара успели занять места в противоперегрузочных креслах. Учения, которые с первого дня полёта занудно проводил капитан, не должны были пропасть даром…
Второй гравитационный удар последовал через шесть минут после первого и оказался гораздо сокрушительнее.
Тимур, привыкший к перегрузкам, прошедший через все виды тренингов, не потерял сознания. Пассажирам наверняка пришлось хуже. «Не дай Бог, — подумал Тимур, — какой-нибудь легкомысленный дурак не занял положенного в таких ситуациях места».
— Нанесён гравитационный удар мощностью восемнадцать единиц. Повреждения систем корабля — восемь процентов, время самовосстановления систем — десять минут. Тревога, степень «экстра»! Тревога, степень «экстра»!
После удара Тимур на пару секунд полностью потерял ориентацию, но зрение и ощущения вскоре вернулись. Вокруг ровно светили равнодушные звёзды, как миллионы и миллиарды лет назад, лёгкой пылью был рассыпан по бездонному небу Млечный Путь… Чужой исчез!
— Объекта в сфере контроля нет. Визуальным, радио- и эфирным сканированием не фиксируется.
— Какие… — Мамаев с трудом перевёл дух. — Как исчез?
— Наверное, просто вышел из сферы контроля, — предположил Тимур, вытирая рукавом выступивший на лбу пот. — Сообщение по внутренней связи- действия по форме «НС-5». О результатах членам экипажа доложить на командный пост. Сева, давай проверь сам состояние корабля, продублируй информацию.
— Есть, капитан. — Мамаев с трудом поднялся из противоперегрузочного кресла и освободился от опутывающих комбинезон эластнитей. Он ощупал плечи, грудь. Ничего, вроде живой. Кивнув Тимуру, он вышел из рубки в возникший, будто из ничего, светящийся проём за креслами.
Видимых повреждений в длинных матовых переходах не замечалось. Лишь в некоторых местах сияли синие лампочки, сигнализируя, что здесь в системах имеются незначительные неполадки. В пятом секторе мигало освещение: видимо, было повреждение энергоснабжения — тоже ничего особенного. Корабль сам залечивал свои раны, и затягивались они довольно быстро.
Мамаев подошёл к дверям кают-компании. Обитые деревом панели бесшумно отошли в сторону, открывая довольно обширное для космического корабля помещение. Интерьер выдержан в ретростиле — наполненные звёздами экраны в виде стрельчатых окон, потолок с фальшьросписью а 1а девятнадцатый век, полированный обеденный стол на массивных гнутых ножках, стулья с высокими спинками, сейчас беспорядочно разбросанные по полу, деревянная стойка бара. Пол усеян осколками бутылок, фарфоровых тарелок и хрустальных бокалов. В кают-компании находились четверо пассажиров. Один из них плечистый импозантный мужчина лет сорока в строгом смокинге- судорожно метался по помещению. Седая дама в бриллиантовых серьгах лежала без сознания в противоперегрузочном кресле, похожем на срезанное наполовину гигантское яйцо динозавра. Рядом с ней суетился судовой врач. Лысый толстяк перебирал осколки у стойки бара, ища целую бутылку. Молодая леди в зеркальном комбинезоне, прислонившись к стене, в оцепенении смотрела на звёзды.
— Офицер, что происходит? Я категорически требую объяснений! — подскочил к Мамаеву импозантный мужчина. Первый пилот, прищурившись, окинул его взглядом, пытаясь определить, кто стоит перед ним. Вид озабоченно-деловой, на груди бриллиантовая звезда. Похож на преуспевающего бизнесмена или политика высокого полёта, которого нелёгкая несёт на Марс. Он не спрашивает, он требует. Этот человек привык требовать. Он привык также заводить и нервировать всех вокруг себя. Каждый должен знать, что он имеет права, притом посолиднее, чем другие. Общение с такими типами одно наказание. Судя по безупречному английскому, возможно, уроженец туманного Альбиона. Космофлот Евразийской Федерации обладал самыми совершенными и комфортабельными лайнерами, так что от желающих воспользоваться его услугами отбоя не было.
— Ничего особенного не происходит, — спокойно произнёс Мамаев.
— Мы чуть не погибли, а вы — ничего не происходит! Я требую объяснений. Сначала от вас, а потом от вашего начальства! И я обязательно доложу обо всём руководству компании. Мы едва не расстались с жизнью. Я требую…
— А я, как офицер, требую не поднимать паники! Наш лайнер, господа, только что прошёл зону гравитационной аномалии. Теперь всё позади.
— Это правда не повторится? — Девушка у стены сбросила оцепенение.
— Уверяю вас, мадам. Явление это довольно редкое, и шансов вновь столкнуться с ним, проведи вы хоть всю оставшуюся жизнь в космических кораблях, у вас нет никаких. — Мамаев нёс несусветную чушь, но что-то ведь надо говорить, хоть как-то успокоить пассажиров.
— Я надеюсь, что… — начал импозантный и тут же застыл как громом поражённый.
Зелёные блики ярко озарили предметы и лица. Сейчас корабль был похож на сияющую новогоднюю игрушку. Игрушку гигантскую, не менее полукилометра в поперечнике, неожиданно появившуюся из ниоткуда. Чужак заслонил экраны сейчас он находился не более чем в километре от «Селигера»…
На миг повисло молчание. Потом тихо всхлипнула девушка и истово закрестилась, шепча молитву. Импозантный мужчина невнятно выругался и повернулся к первому пилоту.
— Что это? Я настаиваю! Вы обязаны объяснить, что происходит! Или…
— Заткнись, недоносок! — рявкнул очнувшийся Мамаев. — А ну живо — всем в кресла!
Долго уговаривать пассажиров не пришлось. Из пола выросли ещё два противоперегрузочных кресла. Под громкий зуммер и причитания компьютера: «Тревога, степень «экстра»!» — довольно быстро все устроились в креслах, на которые опустились прозрачные колпаки на случай разгерметизации Мамаев невольно напрягся, ожидая нового гравитационного удара, ещё более сильного, чем прежний. Но…
Но гравитационный удар так и не был нанесён. От одного из сотен штырей изумрудного корабля пополз яркий жёлтый световой луч. Он напоминал бы обычный луч прожектора, если бы внезапно не обрывался, будто срезанный бритвой. Он походил на гигантскую светящуюся дубину, беспорядочно метался в пространстве, казалось, без всякой системы, но неуклонно приближался к «Селигеру». На плечи резко навалилась тяжесть — это Тимур включил двигатели, пытаясь избежать соприкосновения. Но луч неторопливо, без особого труда, настиг цель…
Капитан «Изумрудного странника» был доволен, глядя на умирающий «Селигер». У него имелись все основания для удовлетворения. Во-первых, охота у далась на славу. Во-вторых, он выяснил главное: местная цивилизация недостаточно технологически развита, чтобы противопоставить хоть что-то Великой Священной Волне Силы.
КИЕВ. 19 МАЯ 2136 ГОДА
Ощущение грядущих неприятностей возникло ещё утром, когда я старательно чистил зубы в ванной комнате своего номера в отеле «Аскольд». Это гнетущее чувство не могли развеять ни инфракрасный душ, ни акупунктурный массаж, которых обычно хватало, чтобы сообщить заряд бодрости и оптимизма на весь день.
Погода стояла тёплая. Я вышел на балкон, на котором свободно можно было бы ездить на велосипеде, положил руки на перила, вглядываясь в даль. В лицо дохнул приятный весенний ветерок. С семидесятого этажа отеля открывался вид почти на весь город. Древние купола святой Софии, сияющее в лучах солнца золото лавры, воды Днепра и лёгкие ажурные конструкции мостов через него. Старый город имел примерно такой же силуэт, что и в начале двадцатого века, он был восстановлен лет семьдесят назад, когда весь мир помешался на восстановлении исторических городских ландшафтов. Неподалёку от святого Владимира взметнулся ввысь стометровый угрюмый казак с саблей, которая с точностью до доли градуса указывала на Москву. Это безобразие было возведено полсотни лет назад, когда к власти пришла очередная оголтелая националистическая клика. «Щоб усе видели величие ридной Украины и щоб поганым москалям неповадно було» По ту сторону Днепра высились безобразные коробкипамятники жилой архитектуры двадцатого века. Строили тогда плоховато, эти здания, по идее, давно должны были разрушиться, если бы не силиконовые суперполимерные покрытия, произведшие революцию в хлопотливом деле охраны памятников. Как зубы дракона, торчали чёрные полукилометровые небоскрёбы- это уже двадцать первый век. Изящно вздымались ввысь ажурные конструкции, башни-блины, нанизанные в совершенном беспорядке на опоры шары, кубики, светилась в солнечных лучах перламутром улитка ТЭФ-станции двадцать второй век. За городом снижался пассажирский авиалайнер, походивший на барракуду с разросшимися плавниками. Сейчас он приземлится в Бориспольском порту, откуда тянутся нити по всему миру- в ГИТА, Австралию, Антарктиду, даже на низкоорбитальные космические станции.