Пока мы дошли до площади, солнце уже почти село, а толпа, которая была днём, разошлась по домам, чтобы насладиться красотой купленного на ярмарке товара. Я подождал, пока Эйри подойдет поближе и вопросительно на неё посмотрел. В ответ она лишь вздохнула, достала листок и стала внимательно его изучать. Я наблюдал за ней, пока она не отправилась к первой палатке ало-голубого цвета в полоску.
Внутри сидел толстый жуширам в синем халате и перекладывал заработанные за день монеты в золотой сундучок. Увидев нас, он сгрёб все монеты и широко улыбнулся, обнажив двойной ряд длинных, с палец каждый, бритвенно-острых зубов.
—Ах, какие гос-сти решили пос-с-сетить Миджулина в с-столь поздний час-с! Чем могу быть полезен?
Я остался стоять у входа, а Эйри, подойдя к Миджулину, начала что-то шептать и тыкать тоненьким пальчиком где-то в середину листка. Я не слушал их, потому что был опьянён запахом вишни. Казалось, нет ничего слаще, ничего прекраснее этого дурманящего запаха, который исходил от неё!
Я не заметил, как Миджулин вопросительно посмотрел на меня, а Эйри, проследив за его взглядом, прикрыв ладошкой тоненькие губки, тихонько засмеялась и прошептала что-то ему в ответ. Нет, в этот момент я был не в палатке с торговцев и милой девушкой, я был не в этом ужасном городе, на который могли напасть в любой момент наши враги, а в прекрасном вишнёвом саду, в котором было так приятно и светло, что хотелось радоваться и смеяться, кричать глашатаем, чтобы те воспевали этот сад до конца своих дней, а короли из других стран приезжали полюбоваться и вдохнуть этот замечательный запах...
Кто-то дергал меня за плечо и слышался приглушённый смех, который раздавался будто из бочки. Я открыл глаза и увидел перепуганное личико Эйри, а за её спиной хохочущего Миджулина. Я протёр глаза руками:
— Что? Что такое? Что случилось?
Я не разобрал ответа Эйри, но она куда-то энергично тыкала пальцем за спину, и теперь её милое лицо выражало полное возмущение. Я посмотрел туда, куда она показывала, и увидел на деревянном столбе, стоявшем прямо посередине, сердечко, в котором было написано: «Н. и Э.». Я от удивления разжал руки и мне на колени упал мой кинжал. Я не мог понять, откуда появилась там эта надпись.
Вдруг мои ладони страшно зачесались. Торговец сразу перестал смеяться, грозно посмотрел на нас и прошипел:
— А ну-ка быс-с-стро пошли вон отс-с-сюда, пока я не позвал с-стражу!
Эйри посмотрела куда-то вниз, и её лицо исказил ужас. Одной рукой она схватила корзину, наполненную чем-то звенящим, словно колокольчики, а другой вцепилась мне в рукав и понеслась к выходу. Тот жалобно затрещал, но я уже не обращал на это внимания. Эйри выволокла меня из палатки, причём так быстро, что я от удивления чуть не забыл о своём кинжале, который уже страшно нагрелся. Вырвавшись из её мёртвой хватки, мне страшно захотелось почесать свои ладони. Я опустил глаза вниз и вскрикнул от испуга: прямо посередине мои ладони покраснели настолько, что даже огонь костра показался бы тускловат. Ничего не слыша, я рассматривал их. От ладоней исходило небольшое свечение и жар, который я чувствовал даже на лице. Но при этом они ужасно чесались.
Только сейчас я вспомнил об Эйри. Оторвав взгляд от свечения своих ладоней, стал оглядываться в поисках Эйри, но она как сквозь землю провалилась. Я заметил небольшое количество черных точек рядом со своими босыми ногами. Это были капли. Так как дожди у нас ходят редко, да и сегодня его не могло быть, значит это... «Слёзы? Но почему она плакала? Не понимаю…»
Крик. Я обернулся в ту сторону, откуда послышался звук, а мгновением позже сдавленное мычание. Побежал туда со всех ног, потому что знал, что это была Эйри, но когда я забежал за поворот, то обнаружил только придавленную у небольшого деревца землю да пустую сломанную корзинку Эйри.
Этой ночью мне не спалось. Ладони неумолимо чесались, но я ничего не мог сделать с этим. Я посмотрел на них. Слабое свечение теперь походило разве что на свет маленькой свечки, да и тепла больше не было. Чёрная кровь от расчёсанных ран уже засохла, покрывшись корочкой.
Я думал об Эйри. Сегодня я позволил украсть её. Неизвестно кто и неизвестно куда забрал мою Эйри, с которой я дружил очень давно, по моей вине. А что скажет её мать, которой теперь некому оставить своих оставшихся детей?
Нет, к ней нельзя было идти. Я должен найти Эйри, во что бы то ни стало. И я найду, надеюсь.
Вода в Дондуре этой ночью была ледяной. Я вновь посмотрел на ладони. Теперь они светились тёплым красным цветом, от них шло приятное тепло, как в обычные летние дни, и желание расковырять до костей все кисти, чтобы найти причину желания расчесать их до крови снова, исчезло, но появилось нечто новое: светящиеся капельки оранжевого цвета. Я опустил руки по локоть в реку, и она зашипела. «Живой огонь? Но откуда во мне мог появиться живой огонь? Я, наверно, что-то путаю, и вообще мне всё это снится», думал я. Во мне действительно был живой огонь и появился он тогда, когда я поддался сильным эмоциям из-за приятного запаха моей спутницы. Вот чего испугался торговец Миджулин: живого огня.