И главное – никакого отношения к переброске германских войск на Западный фронт это их передвижение не имело. Немцы просто выходили на демаркационную линию с советскими войсками. Переброска же войск вермахта на Запад началась задолго до 6 октября: в ограниченном масштабе – ещё с 10 сентября, полным ходом с 20 сентября [58; 115], [53; 372]. К 16 октября туда уже прибыло 3 штаба армейских корпусов, 11 пехотных, 2 горнопехотные и 1 моторизованная дивизии. Туда же ещё 29 сентября прибыл штаб 4-й армии, 5 октября – штабы группы армий «Север» и 10-й армии [53; 372].
* * *
Итак, как же всё-таки расценивать действия СССР в отношении Польши в сентябре-октябре 1939 года? Действительно ли Советский союз вступил во Вторую мировую войну в тот момент, когда его войска рано утром 17 сентября пересекли польскую границу? Причём, вступил в неё в качестве союзника Германии?
Чтобы ответить на все эти вопросы, суммируем все изложенные ранее в данной главе факты:
1) Советский Союз первоначально рассчитывал на сохранение Польского государства восточнее Вислы и надеялся избежать своего военного вмешательства в польские дела.
2) Советский Союз ввёл свои войска в Польшу только после того, как военная катастрофа Польского государства стала очевидной. К 17 сентября вермахт не только разгромил основные группировки Войска Польского, но и окружил практически все боеспособные части. Правда, отдельные немногочисленные формирования не были блокированы или находились в восточных районах страны. Но изменить обстановку на фронте они не могли, тем более, что никакого централизованного командования польскими войсками уже не осуществлялось.
3) Красная Армия не имела никаких планов совместных действий с вермахтом до своего вступления в Польшу, не появились они и после этого вступления. Ни одна совместная операция против Войска Польского РККА и вермахтом не была проведена, хотя предложения о координации действий против поляков и проведении совместных боевых операций от немцев поступали неоднократно. Советский Союз старательно дистанцировался от всего, что могло быть истолковано, как боевые действия союзников против общего противника. Даже оказывая дважды поддержку мелким немецким арьергардным отрядам, согласно протоколу от 21 сентября, при нападении на них поляков, советские войска, фактически, лишь прикрывали отход немцев на запад, не уничтожая польские формирования вместе с немцами. Из протокола же от 2 октября подобный пункт вообще был исключён, хотя объективно арьергардам Красной Армии при её движении на восток по территории, на которой ещё действовали группы польских военных и банды, состоящие из военных, жандармов, полицейских и представителей местной польской администрации, помощь германских войск вполне могла понадобиться. Мы не сомневаемся, что в первом протоколе соответствующий пункт появился по настоянию германской стороны, а во втором был исключён по инициативе советской стороны.
Таким образом, есть все основания утверждать, что во время польских событий сентября-октября 1939 года Советский Союз выступил в качестве третьей силы, не союзной ни одной из противоборствующих в Польше сторон, преследующей собственные цели, обеспечивающей исключительно свои интересы.
В то время это отлично понимали политики Запада. Естественно, действия Красной Армии в Польше не улучшили советско-английских и советско-французских отношений. Тем не менее, в Англии и Франции было широко распространено мнение, что ввод советских войск в Польшу имеет, в конечном счёте, антигерманскую направленность [53; 355].
Вряд ли можно заподозрить в симпатиях к СССР У. Черчилля, но 25 сентября 1939 года в меморандуме для военного кабинета он заявил:
«Хотя русские повинны в грубейшем вероломстве во время недавних переговоров, однако требование маршала Ворошилова, в соответствии с которым русские армии, если бы они были союзниками Польши, должны были бы занять Вильнюс и Львов, было вполне целесообразным военным требованием. Его отвергла Польша, доводы которой, несмотря на всю их естественность, нельзя считать удовлетворительными в свете настоящих событий. В результате Россия заняла как враг Польши те же самые позиции, какие она могла бы занять как весьма сомнительный и подозреваемый друг. Разница фактически не так велика, как могло показаться… Сейчас они (русские – И. Д., В. С.) граничат с Германией, и последняя совершенно лишена возможности обнажить Восточный фронт. Для наблюдения за ним придётся оставить крупную германскую армию. Насколько мне известно, генерал Гамелен определяет её численность, по меньшей мере, в 20 дивизий, но их вполне может быть и 25, и даже больше. Поэтому Восточный фронт потенциально существует» [58; 182].