Орудие сверхкрупного калибра "Гром-2С". Голографическая реконструкция из фондов секции "Саракш"
А вот Всеслав Лунин никогда не снисходил до саракшианцев. Одни вызывали у него ненависть и отвращение, другие - уважение, третьи - сочувствие и жалость. Но в любом случае он ставил аборигенов на один уровень с собою. Судя по всему, во время экспедиции Лунин и Луччатти перешли с Черешем «на ты». Армейский служака искренне привязался к «столичным ученым» и начал их заботливо опекать. Он пресекал поползновения Циркуля нарушить режим безопасности, присматривал за Манулом. При этом Циркуль виделся ему неким непоседливым младшим братом, требующим постоянного внимания и надзора, а Манул - старшим, начитанным и авторитетным, но, тем не менее, несколько академичным, малопрактичным, в быту нуждающимся в опоре и поддержке.
Содержание бесед Всеслава и подпоручика, конечно не сохранилось. Ни архива ментограмм, ни дневников деда - повторюсь - просто не существует. Но могу предположить, что беседы эти становились со стороны саракшианца куда более доверительными и частыми, чем разговоры с М.Луччатти.
6
Саракш
у Белого Холма
15 июля 2158 года, 18.11 (время земное)
Поезд пересек Чахлый Лес. Колея плавной дугой, кривизна которой чуть просматривалась, вышла на слабо всхолмленную равнину, покрытую жесткой травой и редкими кустами. Растительность перемежались с голой бурой потрескавшейся почвой. Рельсы и бетонные шпалы здесь оказались в превосходном состоянии.
Дожди не беспокоили вот уже второй день. Правда, вчера с утра опустился туман. А это саракшианское природное явление, наверное, самое потрясающее для землянина. Туман приобретает совершенно потусторонний, мистически-готический облик. От завернутого рефракцией вверх и тающего в дымке горизонта седые струи и хлопья зловеще стекают к наблюдателю, сливаются, окутывают и вот уже наступает непроглядная ватная тишина, в которой только и остается, что присесть, чтобы хотя бы видеть землю у ног. Естественно, что поезд пришлось остановить на целых полдня. Бдительный подпоручик тут же поднял по тревоге отдыхающих солдат, вооружил и расставил часовыми вдоль всего состава. Недовольное бормотание и зевки часовых, которым, к тому же запрещалось курить, стихли лишь, когда мгла рассеялась и можно было различить изъявлявших неудовольствие. Туман растворялся так же быстро, как пришел. По верху щебенчатой насыпи он почти исчез, а слева и справа сизая мгла задумчиво сворачивалась в сывороточные хлопья. Из-под них проявлялись пологие шершавые склоны холмов, меж холмов местами виднелись уже желтоватые ложбины, покрытые жиденьким лозняком.
Зато сегодня по саракшианским понятиям установилась исключительно «ясная» погода. С утра на востоке призрачно-серыми стали вершины холмов, а небо над горами посветлело быстрее обычного. Череш выглянул в потолочный люк броневагона, одобрительно крякнул и выбрался наверх. Манул и Циркуль последовали его примеру. Ровное серое небо приобрело легкий голубоватый оттенок и там, где полагалось быть солнцу, просматривалось слабосветящаяся область (Мировой Свет). Потолочные люки броневагона открыли, подпоручик разрешил рядовым «подышать» на крыше. «Ученые» и офицер сидели на теплой крыше, свесив ноги в люк.
-Славно, что местность хорошо видно. - одобрительно сказал Череш, - В лесу, если честно, я себя чувствовал не в своей тарелке. Мало ли что... А тут даже ночью к пути не так-то просто подобраться. Ровнехонько! Правда, вот тот холмище впереди и справа... Сияющий какой-то...