«Завтра». Картина неизвестного хонтийского художника.
Всеслав ускорял шаг, даже пробежал один квартал. Навстречу начали попадаться люди. У подъездов возились в урнах дети. Медленно двигался, пошатываясь и держась за стену, горбоносый, кавказского вида верзила в трусах и шапке-ушанке. В его заде торчал старинный шприц – не то 19, не то 20 века. Вышла из-за угла непричесанная толстуха в длинной желтой ночной рубахе с истомленным помятым лицом. Всеслав хотел было узнать у нее, как выбраться отсюда, но та с глупой улыбкой посмотрела сквозь него (взгляд ее был невообразимо довольным и бессмысленным) и, по-утиному переваливаясь, пошла дальше. "Рars 24" подарил очередное представление театра абсурда. Привязанная лохматой веревкой поперек пояса к стропилам черепичной крыши, висела, медленно вращаясь, старуха с хитрым сморщенным лицом. Когда Всеслав поравнялся с ним, старуха неожиданно заморгала, чихнула и таинственно сообщила: -Вчера были по три, а сегодня - по пять. Но больши-ие! А вчера - ма-аленькие. Но - по три!
Всеслав шел под низким черным небом, спотыкаясь о книги, разбросанные на булыжной мостовой, и вглядывался в слепые окна. На очередном стандартном перекрестке Город опять удивил. На гранитном бордюре сидели парень и девушка, симпатичные, босые, в обычнейших синих брюках и цветастых рубашках с короткими рукавами. Всеславу почудилось, будто девушка читает парню вслух, но Мишка протестующее завозился на руках и Всеслав сообразил, что ошибается. Зрачки их, расширенные до невозможности, были черны, пусты и бессмысленны, а рядом с ними, на брусчатке, лежали ножницы - большие портновские и маленькие маникюрные, прямые и кривые. Всеслав остановился, не веря глазам. Девушка повернулась, Всеслав узнал ее. Это была Натали, бывшая одноклассница. Она, глядя мимо, промямлила что-то неразборчивое. Типографская краска пачкала ее губы и подбородок, во рту парня шевелилась криво отхваченная ножницами бумага с буквами. Под стенами безмолвных чистых домов, сидели другие едоки страниц, лица их были безразличны и жутки. Еще один валялся ничком прямо посреди дороги и спал, счастливо улыбаясь грязным ртом непроницаемо-черному низкому небу. И имела место занятная и недвусмысленная надпись аккуратными крупными буквами на цоколе одного из зданий. Надпись лаконично выражала убеждения ее автора: «Все гады!».
Из подъезда вышла девица. Что удивительно - совершенно нормальная. Что не удивляло - абсолютно голая. Она быстро приближалась, то и дело отбрасывая назад великолепные волосы, очень длинные, иссиня-вороные, пышным ореолом взлетавшие над плечами. Всеслав невольно остановился. Мишка сконфуженно фыркнул.
-Привет! - помахала рукой девица. Очаровательно улыбнулась и удалилась, слегка покачивая великолепными бедрами, откидывая назад черную гриву и, по всем вероятиям, ничуть не сомневаясь в том, что именно так следует ходить по Городу. М-да...
Электронная съемка побережья оз.Кекосуль. Произведена роботом разведчиком в 2158 г.
Всеслав проснулся в госпитальной палате.
Комментарий Сяо Жень:
Такова краткая хроника случившегося. Но за лаконичностью этого пассажа я могу угадать многое. Сухие глаза и закушенная губа Светланы Беловой, взгляд, которым она провожает белую капсулу с красным крестом, исчезающую за чмокающей перепонкой овального люка «призрака». Непроницаемое лицо Странника, когда он читает докладную записку, задумчиво сминает ее, сжигает в пепельнице, молча сидит в одиночестве за бескрайним столом в кабинете Департамента. Клепаные башни «государей», покрытые малахитово-зеленой, жирной, отвратительно пахнущей копотью. Шорох комьев земли, сыплющихся в братскую могилу, у края которой лежит оторванный новенький погон подпоручика...
В происшествии у разъезда №256 есть и еще один аспект.
Максим Каммерер во время его разудалой робинзонады на Саракше был расстрелян офицером Боевой Гвардии. Слово братьям Стругацким (исторический роман «Обитаемый остров»):
-«...ротмистр расстрелял меня. Ночью я пришел в себя, выбрался из карьера и вскоре набрел на пастбище. Днем я прятался в кустах и спал, а ночью подбирался к коровам и пил молоко. Через несколько дней мне стало лучше. Я взял у пастухов какое-то тряпье, добрался до поселка Утки»[149]...
По странному стечению обстоятельств, мой дед, как и Каммерер получил семь ранений. Правда, три из них были сквозными и их причиной была пулеметная очередь, но отнюдь не по этим причинам Всеслав находился при смерти, а Мак Сим ошарашил аборигенов сверхъестественной живучестью. Еще цитата: