Он неожиданно показываем мне язык.
— Итак, Дейл, приятно познакомиться. Люблю Эдгара Алана По и шить, у меня 10 котов и букет психических заболеваний.
— Прикольно. Да ты противоречивый тип. А я Клэр и я деревенская тупица. Люблю осень, скакать по лужам и бесцельно зависать в кафе. А еще я постоянно тусуюсь в музыкальных магазинах.
— Мой отчим тоже очень любит музыку.
— Какую?
— Рок.
— А ты?
— Бритни Спирз.
— Да ладно?! А есть у неё сейчас что-нибудь?
— Шутишь?!
Он вскочил, порылся в телефоне и врубил её песню. Мы принялись танцевать и громко подпевать, и нам сигналили машины, иногда останавливаясь, и из окон высовывались ржущие водители с камерами. Осознав всю комичность ситуации, я заржала вместе с ними, а Дейл заржал за мной. Я грохнулась на траву.
— Что за идиотизм! — хрюкала я, — Хоть комедию снимай!
— И не говори, — согласился Дейл.
— Есть хочу, — неожиданно для самой себя сказала я.
— Так пойдём, — сказал Дейл, — Вон там за углом французский ресторан. Лобстеров будем лопать.
— Очень смешно, — сказала я, — Учитывая то, что у нас никакого французского ресторана нет.
Мы пошли в ближайшую забегаловку. На улице было холодно, пахло мокрым асфальтом, сквозь ткань плаща чувствовался холодный осенний воздух. А внутри было тепло, пахло супом, в колонках играла ненавязчивая музыка. Через стекло просматривалась улица со снующими людьми: парочками, семьями, оравами детей, несущих в руках леденцы на палочке, разношерстной молодежью в косухах и наушниках, одиночками, пристально глядящими куда-то вперед, офисными клерками в костюмах и с чемоданами. В белом полу из отполированной плитки отражались ноги посетителей и лампочки. Между столами дефилировали официанты, похожие на пингвинов.
Мы заняли столик у окна.
— И всё-таки, что ты забыла посреди дороги? — спросил он, изучая меню, — Видела бы ты свой взгляд. Как у бешеной собаки.
— Замени «собаку» на «кошку» — и я сочту это за комплимент, — сказала я, оглядываясь в поисках официанта.
— Ты не ответила на вопрос.
— Я… Не помню. Я помню только, как танцевала в комнате. Дальше… Даже не провал. Как будто вырезали кадр из киноленты и склепили обрывки степлером.
— Почему степлером?
— Потому что… Потому что. Почему я, собственно, рассказываю это тебе? Сейчас закричишь, наверное, и убежишь от психа. А то нападу на тебя, влекомая голосами в голове.
— Почему ты так думаешь? — приподнял бровь Дейл, — Мало ли у кого провалы в памяти. У моей бабушки тоже были…
— Намекаешь на то, что у меня маразм? — фыркнула я.
— Нет, — нахмурился Дейл, — Я вообще ни на что не намекаю. И, кстати, нет у неё никакого маразма.
— Извини-извини, — примирительно подняла я руки, — У меня как рефлекс уже огрызаться и язвить. Не так уж легко быть той, кого считают чуть ли не психопаткой.
— Понимаю…
Официант деликатно кашлянул, намекая на то, чтобы мы наконец сделали заказ. Дейл заказал суп с клецками, бифштекс с кровью и молочный коктейль. А я — огромную порцию спагетти.
— Вот это да! Ты разве съешь столько? — приствистнул Дейл.
— Ты недооцениваешь мой желудок, — фыркнула я, — Мне вот интересно, как ты всё это жрать собираешься.
— Да всё нормально, — махнул он рукой.
Я принялась уплетать за обе щеки спагетти, обильно поливая их соусом. Он поковырялся в тарелке с супом и горько вздохнул.
— И о чём я только думал? — пробормотал он, — Я ведь ненавижу клёцки. И от бифштекса с кровью тошнит.
— Тогда отдай мне, — предложила я, — Вот сейчас рассправлюсь со спагетти…
Я доела своё блюдо и приступила к супу, параллельно вгрызаясь в бифштекс.
— Да ты монстр, — уважительно отозвался Дейл.
— Ага. Уделаю всех монстров у тебя под кроватью, — прошамкала я.
Я доела, он допил коктейль, и мы нехотя двинулись из кафе. Бесцельно шатались по городу, рассматривая витрины дорогих магазинов, неоновые огни, машины, бродячих кошек, деревья и цветы. Я куталась в плащ, он, присвистывая, щеголял в пиджаке и брюках.
— Да лааадно? Клэр убегает из дому и зависает с парнем? Вот это да!
О, я узнаю этот ехидный голосок. Мира, мисс коварная ухмылка, любительница подшучивать над друзьями и шантажировать их компрометирующими фотками.
— Жаль, что не со мной, — надувается Герман.
— Что за сальные намеки? — вспылила Риша, — Она же несовершеннолетняя! Отвратительно.
— Кто бы говорил, Риша, — улыбка Германа растянулась на весь рот.
— Заткнись, Герман, просто заткнись, а то башку откручу, — пригрозила Риша.
— Я не сбегала из дома, — вмешалась я, чувствуя накал страстей.
— Да? А почему тогда тебя разыскивает мама? — сощурилась Мира.
— Ууу, попадос, — загоготал Герман.
— Иди домой, Клэр, — сказала Риша, — Попадёт ведь тебе. А этого придурка не слушай, — она кивнула на Германа.
— Проводить? — вызвался Дейл.
— Ты смотри, какой галантный, — заржал Герман.
— Заткнись, Герман, — сказала Риша.
— Не стоит, я в деревне живу, — сказала я.
— Автобусы отсюда больше не ходят… — протянул Герман.
— Я пешком хожу, — сказала я, — Либо автостопом езжу.
— Пешком?! — обалдел Дейл, — Это же далеко!
— Давай подброшу, — вызвался Герман.
— Мы с вами, — вызвалась Риша, — Веселее будет.
Мы садимся в машину. Едем. Шумит мотор, играет музыка. Бьёт по мозгам. Я прошу выключить.
— Серьезно, что это с тобой? — удивляется Мира, — Ты же всегда любила музыку. Чтобы, как ты выражаешься, по мозгам било.
— Да это клон, а настоящую Клэр похитили, это же очевидно, — объяснил ей тоном учителя Герман.
— Инопланетяне? — оживилась Мира, — Похитили её и сдали на опыты. А чтобы земляне ничего не заподозрили, к нам подослали клона.
— Может, это доппельгангер? — подхватил Герман, — Засунул её в зеркало, а сам разгуливает в её облике.
— Вот дебилы, — проворчала Риша, — Она просто устала. Не у всех шило в одном месте, как у вас.
— Откройте окно, — попросила я.
Открыли. Я вдохнула влажный ночной воздух, но на этот раз он мне не принес успокоение. Мне стало вдруг очень страшно. Мне хотелось вырваться отсюда. Все краски этого мира вдруг исчезли. И друзья стали невообразимо бесить.
— Долго ещё? — сварливо спросила я.
— Скоро, — отозвалась Мира, — Вот, уже вижу дома. Эх, наверное, у тебя сейчас печка растоплена, молоко свежее налито и пирожки пекутся…
— Ага. И свежий навоз намазан на хлеб, смолотый в мельнице, — ехидно сказал Герман.
— Что за стереотипы? — возмутилась я, — Вы же тоже, считай, провинциалы. Мы в одной лодке, ребята.
— В крупных городах, наверное, так круто, — с тоской в голосе сказала Мира, — Можно танцевать на фестивалях, обливаясь водой, фотографироваться с разношерстными компаниями, устраивать акцию бесплатных объятий, покупать милые безделушки. А ещё фотографироваться в кабинке и гулять по магазинам.
— Гулять по магазинам ты можешь и у нас, — сказал Герман, — Вот, например, магазин сельскохозяйственных товаров у моего дома. Сейчас туда поступила партия ну просто умопомрачительных лопаток. Последний писк сезона!
— Очень смешно, Герман, — сказала Риша, — А я вот понимаю Миру. Когда-нибудь я уеду отсюда…
Ветер сорвал последние листья, стайкой бордовых мотыльков понесшихся в небо листьев, взлохматил мои волосы и сорвал кепку с Миры. Чертыхаясь, она понеслась за ней под общий смех ребят. Я пошла в сторону своего дома, приветственно мигающего огнями. Горел свет на первом этаже и из трубы тянулась полоса дыма. Открыла скрипучую калитку, и собака бросилась мне навстречу, гремя цепью. Разулась в прихожей. Вошла в гостиную. Игнорируя вопросительные взгляды родителей, поднялась в свою комнату и включила свет. На полу лежала шляпа, целая и невредимая. Надев её на голову, я заплакала, сама не зная, почему.