В коридоре попались несколько эльфов – из круга приближённых правителя Итерри, но все они глядели на младшего сына правителя бесстрастно, и Гароа это бесстрастие развеселило до такой степени, что последние двое, шедшие навстречу, с отчётливым удивлением подняли брови на него. Опустив глаза, Гароа заулыбался этому нечаянному выражению эмоций (и сразу словно с плеч сбросило тяжесть, давившую после встречи с родителями) и уже легко сбежал по широкой лестнице во двор, чтобы внизу повернуть к конюшням…
Захрустевший под сапогами суховатый снег снова заставил улыбнуться. Предвкушение долгой дороги порой бывает ярче и сильней самого непреодолимого стремления путешествовать.
Один из конюхов, человек, годами старше всех остальных, прислуживавших эльфам, немедленно вывел Гароа его лошадь, уже осёдланную. Украдкой оглядевшись, конюх вполголоса сказал:
- Господин, взгляните сюда. В седельные сумки я положил для вашей лошади два мешочка с овсяным зерном. Пригодится в дороге.
- Благодарю вас, - искренне ответил Гароа, и в самом деле очень благодарный человеку. Если уж не повезло ему самому, то хоть его лошадь не будет нуждаться во время долгого пути.
- А ещё, - добавил несколько смущённо конюх, - наведайтесь на мельницу старого Бихара и сошлитесь на меня. Здесь, в окрестностях, поселений мало – и мельницу увидите сразу. Бихар даст вам с собой немного свежего хлеба. Его хозяйка печёт так, что её хлеб долго остаётся свежим
Эльф некоторое время смотрел на человека, а потом горячо пожал ему руку и кивнул. Быстро сев в седло, он понукнул лошадь, которая неторопливой рысью побежала с крепостного двора.
Грузные ворота со скрипом плотно закрылись за спиной Гароа, заставив его поёжиться. Всё? Больше он никогда не увидит родителей и брата с сестрой?..
Он взглянул вперёд и вздохнул, настраиваясь на долгую дорогу. Здесь, со стороны крепости, где просторные поля окаймлены дальними лесами, на дороге пока мало и всадников, и поселян на телегах. В отличие от противоположной, городской стороны, которая с утра многоголосо гомонила и тарахтела телегами, подцокивая городской «песне» беспорядочным ритмом лошадиных копыт…
Сердце Гароа успокоилось, едва он вспомнил слова конюха. Не почтенные родители, так обычные люди помогли ему почувствовать, что за него всё же беспокоятся. И пусть он больше никогда не увидит ни конюха, ни мельника, к которому он обязательно заедет, помнить их доброту он будет долго.
Вскоре крепость за спиной стала превращаться в длинную, местами седую от снега чёрную стену. А впереди, чуть сбоку от дороги, замаячило небольшое, пока плохо различимое издалека строение – наверное, та самая мельница, словно осевшая в небольшие кустарники посреди длинной, время от времени исчезающей синеватой линии – небольшой речки. Чёрный лес за мельницей и чуть восточней, обзавёлся пушистой линией, мягко засветившейся на верхушках деревьев. С противоположной стороны лес всё ещё хмуро темнел… И Гароа припустил лошадь к мельнице, думая, что там надолго не задержится, а значит... Значит, перед глазами представала воображаемая дорога в даль, пока неизвестную, но такую привычную…
Он чуть приподнял плечи, ёжась от утреннего морозца и сильней запахивая на груди меховой плащ. И поймал себя на том, что постоянно смотрит не на приближающуюся к нему мельницу, а в сторону, на левый край леса. Когда же осознал своё инстинктивное внимание к этому уголку местности, то взглянул уже пристальней. И оторопел: пушистая, тёплая линия восхода, пробивавшаяся в эту часть леса медленно, но упорно, пропадала, сменяясь быстро растущей чернотой, вид которой заставил и сердце беспокойно биться, и тяжко дышать…
Когда до эльфа дошло, что темь эта не просто низкие тучи, которые мешают солнцу пробиться, он быстро произвёл лихорадочный расчёт: до крепости, до её спасительных стен, – две трети пути, считая путь от мельницы. Он стегнул лошадь и с места в карьер ринулся вперёд.
От мельницы ему навстречу ползли две подводы, гружённые мешками с мукой. До тревожного топотка его лошади возчики, одетые в длинные меховые плащи со стянутыми у горла капюшонами, дремотно покачивались, едва шевеля руками с поводьями. Но, чуть только расслышали, что к ним мчится кто-то, мгновенно ожили. Всё-таки народ здесь не слишком привык к мирной жизни.
- Разворачивайтесь! – завопил Гароа, утихомиривая бег своей лошади рядом с испуганным уже возчиком первой подводы. – Разворачивайте лошадей! Быстрей!