— О, надо же, какой сюрприз. Прямо не могу поверить своим глазам. Любимый младший братец! Как Богдан тебя отпустил?
— Где Антошка? — спросил Костя, одновременно оглядывая комнату, в которой не было никого кроме них двоих. — Что ты с ней сделал?
— Пока ничего, — пожав плечами, ответил Феликс. — Твоя милая подружка спит наверху. Я усыпил её с помощью одного проверенного средства, чтобы не дёргалась, но немного переборщил, и она всё ещё не пришла в себя. Мне уже стало скучно ждать. Эта полукровочка слабее, чем я думал. Она далеко не так интересна, как ты.
Отбросив салфетку, но по-прежнему сжимая в руке нож, он смотрел на Костю с хищным голодным блеском в глазах.
— Вижу, путь сюда не обошёлся тебе даром, да, Костя? Ты истекаешь кровью и еле стоишь на ногах. Как по мне, этому может быть единственное объяснение. Ты наконец обратился, и это забрало все твои силы. Сейчас ты на последнем издыхании.
Лицо Феликса перекосила жуткая гримаса, в которой жадность и предвкушение быстро брали верх над остатками здравого смысла. Он продолжал болтать, не в силах остановить прорвавшийся поток собственного извращённого красноречия.
— О, мне известно, что ты особенный, и я уверен, что ты во всех отношениях лучше своей подружки. Я понял это ещё в нашу первую встречу и с тех пор не раз мечтал поиграть с тобой в одну из своих любимых игр, но Богдан охранял тебя и днём и ночью, не отпуская от себя ни на шаг. Он грозился оторвать мне голову даже за лишний взгляд в твою сторону. Однако сейчас его здесь нет.
Феликс облизнулся, уже даже отдалённо не напоминая нормального человека, и издал хриплый плотоядный смешок.
— Ты уж извини, младший братец, вряд ли я смогу устоять.
— Ну, так вперёд, — с отвращением бросил Костя. Он почти надеялся, что ублюдок наконец заткнётся и пойдёт в атаку, потому что не мог больше слушать его безумные бредни. — Начинай свою игру или ты в состоянии только трепаться?
— Конечно, нет, и я с радостью объясню тебе главные правила. Ты можешь кричать и сопротивляться. Даже убегать, пока хватит сил, хоть это и бесполезно. Я всё равно тебя догоню.
В глазах придурка вспыхнул безумный восторг. Крепче сжимая в руке нож, он бросился вперёд. Костя не стал бежать, понимая, что только потратит последние силы. Увернувшись, он оттолкнул Феликса к стене и заехал ему кулаком в живот, успев ударить первым. Ему удалось выбить у противника нож, и он был вполне готов поднять его и пустить в ход, не испытывая лишних эмоций и сожалений. Только не здесь и не сейчас, в отношении этого сумасшедшего маньяка. Если поддаться, Антошке конец. Костя замахнулся, надеясь вырубить врага новым ударом, однако Феликс змеем проскользнул под его рукой и, очутившись сзади, ударил по голове. Парень рухнул на пол, оглушённый взрывом боли. Дело было даже не в силе удара, послужившего скорее детонатором быстрого и неизбежного процесса угасания его физических сил. Горячие струйки опять защекотали нос и верхнюю губу. В глазах потемнело, и Костя почувствовал, как немеют и наливаются холодом руки. Из него стремительно вытекала жизнь.
— Слабовато, хотя попытка была неплохой, — злобно скалясь, прошипел Феликс. Подобрав нож, он рывком поднял Костю на ноги и прислонил спиной к стене. — Надеюсь, ты продержишься ещё немного, чтобы мы успели поиграть.
— Убери от него руки.
Костя почти не расслышал знакомого голоса сквозь окутывающий его туман слабости и боли, зато Феликс тут же подпрыгнул на месте, резко оборачиваясь к входной двери.
— О, Богдан, друг мой, — нервно рассмеялся он, быстро опуская руки и позволяя Косте медленно соскользнуть по стене на пол. — Так и знал, что без тебя никак не обойдётся. Твой ненаглядный братец немного приболел. Я хотел помочь ему и пытался…
— Я предупреждал тебе держаться от него подальше.
Богдан переступил порог, глядя на застывшего придурка тёмными-тёмными глазами. Его лицо кривила гримаса ярости.
— Ты же не сделаешь того, о чём потом пожалеешь, мой друг? — Феликс отшатнулся в сторону, прочитав свой приговор в темноте бездонных зрачков. — Я тебе нужен!
— Не настолько.
Богдан посмотрел на лежащего на полу брата и, не переводя взгляд на Стаффа, поднял правую руку. Феликс открыл рот, собираясь выкрикнуть что-то ещё, однако смог лишь захрипеть, когда невидимая хватка сильно и жёстко сдавила ему горло. Он пытался дёргаться и трепыхаться, вскидывая руки, чтобы дотянуться до собственной шеи, но это быстро прекратилось после негромкого короткого хруста. Богдан опустил руку, даже не взглянув на рухнувшее на пол бездыханное тело. Шагнув к Косте, он поднял его и бережно перенёс на диван, после чего прошептал с горькой усмешкой, вглядываясь в заострившееся бледное лицо:
— Я так и знал, что этим всё кончится. Твой полёт был таким красивым и таким коротким. Мой непослушный, любимый Костя. Я не смог защитить тебя. Даже не смог остановить, но умереть тебе я не позволю.
Он приложил руку к груди брата и закрыл глаза, повторяя то, что уже делал раньше. Понимая, что Костя почти за чертой и его силы закончились, Богдан щедро окутал его своими. Он швырнул мощный поток, готовый удерживать, закреплять и делать прочнее тонкую нить бесценной жизни. Чёрные полупрозрачные тени укрыли тело брата, и их было много. Богдан знал, что они вытягивают слабость и боль, восстанавливая силы. Всё происходило быстро, как и в прошлый раз, однако теперь живая тьма вела себя совсем по-другому. Она подчинялась требованиям хозяина не до конца, руководствуясь и собственными желаниями. Чёрные потоки кипели и бурлили, требуя не исцелять, а рушить, как это было минуту назад с Феликсом. Тьме понравилось убивать, и она хотела ещё, раздразнённая до предела лёгкой закуской.
Богдан понял, что может навредить брату, и быстро отступил, сжимая руки и отходя к окну. Он содрогнулся всем телом, понимая, что чуть было не утратил контроль. Чёрные тени были вынуждены отступить и метнуться за ним с недовольным шипением. Они не могли ослушаться, но и не собирались сдаваться, планируя переубедить хозяина или подчинить его своей воле.
Костю привело в чувство прикосновение прохладных пальцев к щеке. Он открыл глаза и увидел Антошку, которая стояла на коленях у дивана, всматриваясь в его лицо затуманенными сонными глазами. Её голова покачивалась из стороны в сторону, как у игрушки-неваляшки, а губы дрожали. Было видно, что девушка ещё не совсем пришла в себя после действия наркотика. Она сжимала в левой руке крупный каменный осколок, который Костя сразу узнал. Это была часть каменной ловушки, разбитой по приказу Богдана.
Вспомнив о событиях в офисе, Костя сразу же подумал о брате и, подняв голову, увидел его у окна. Богдан стоял спиной к нему и цеплялся обеими руками за подоконник, словно пытаясь удержаться или удержать что-то. Его тело было напряжено, а вокруг запястий и ладоней, как хлопья пепла, кружила и норовила сорваться в свободное плаванье полупрозрачная чёрная дымка.
Костю не испугало жуткое зрелище. Он вспомнил, как услышал голос брата, и понял, что произошло. Богдан пришёл за ним и спас от придурка Феликса, после чего убил последнего без малейших сожалений. Осторожно отстранив Антошку, Костя медленно встал, даже не удивляясь тому, что уже не ощущает слабости и боли. Физически он чувствовал себя прекрасно и знал, кого за это следует благодарить. Богдан опять вернул его с того света, но какой ценой? Судя по виду брата, на этот раз она оказалась ещё более высокой, чем раньше. Богдан выглядел так, словно боролся сам с собой и проигрывал в этой битве. Костю пробрал холод. Наклонившись, он мягко освободил каменный осколок из сжатых пальцев Антошки, сам не вполне понимая, что надеется сделать с его помощью. Шагнув к окну, он негромко позвал:
— Богдан.
Брат обернулся и поднял на него чёрные и абсолютно пустые глаза. Его взгляд был чужим, так же как и выражение лица, но это продолжалось недолго. Мучительная гримаса исказила бледное лицо, губы скривились и застывшая маска пошла трещинами. Было похоже, что настоящий Богдан старается вырваться из невидимого плена, прилагая для этого неимоверные усилия. Он попытался улыбнуться, протянул руку, и Костя шагнул ему навстречу. Прижавшись к брату, он обнял его одной рукой за шею, а второй приложил каменный осколок к груди Богдана. Чёрные тени яростно всколыхнулись и зашипели, но Костя не обращал на них внимания. Он делал то, во что уже и сам не верил, используя последний и единственный шанс, который у него был.