Особый нюанс в истории украинского интегрального национализма связан с тем, что сам его автор, апеллирующий к идее украинства как особой расы, украинцем не был. Дмитрий Донцов родился в смешанной русско-немецкой семье, говорившей на русском и немецком языках. Строго говоря, и о существовании украинского языка в тот момент можно было говорить лишь условно. На территории Украины в начале XX века существовало множество диалектов, укоренённых почти исключительно в сельской местности. И на момент выхода главной книги Донцова «Национализм» (1926 год) и украинский язык, и украинская нация существовали лишь в качестве проекта. Можно сказать, что все представления Донцова об украинской нации на тот момент являлись лишь фантазмом, основанном не на оценке реального положения дел, а на игре воображения.
Игра воображения всегда соотносится со сферой желания: фантазм выдаёт желаемое за действительное. В этом контексте обращает на себя внимание один элемент в мировоззрении Донцова, присутствовавший на всех этапах его идейной эволюции. И тогда, когда Донцов был ещё социал-демократом, и позже, после перехода к национализму, в этом мировоззрении присутствует русофобия и ненависть к Российскому государству. Изначально эта психологическая, иррациональная установка была облечена в формы марксистского дискурса, позже воплотилась в дискурсе националистическом. Сама идея украинства для Донцова была вторичной; с её помощью он всего лишь обосновывал собственные русофобские настроения. Национализм для Донцова был всего лишь средством, инструментом; сущностью был глубинный конфликт с Россией. Выбор национализма в качестве формы обоснования этого конфликта, по сути, является случайным. И если бы, например, Дмитрий Иванович оказался в Берлине на несколько лет раньше, чем это произошло в действительности, то при благоприятном стечении обстоятельств мир увидел бы активного защитника глубинных основ европейской цивилизации и поборника европейских культурных ценностей с элементами либерализма. Понятно, что подобная программа отличалась бы от интегрального национализма, но с одним исключением: русофобия присутствовала бы в ней в обязательном порядке.
То, что Донцов стал «иконой» для современных украинских националистов, не случайно и связано, главным образом, отнюдь не с теоретическим качеством его работ. Донцова и современных интегральных националистов Украины сближает родственность психологического типа. И для одного, и для других национализм опирается на негативную психологию — психологию отрицания. Первичным феноменом в данном случае оказывается неприятие России, а позитивная (националистическая) программа оказывается всего лишь инструментом для рационализации такого психологического настроения. По сути, мы имеем дело с абсурдной логикой: Украина должна обрести величие не потому, что она этого достойна сама по себе, а для того, чтобы нанести максимальный урон России.
Подобные ситуации неоднократно анализировались теоретической психологией. Так, в частности, Зигмунд Фрейд анализировал феномен «искажённого желания» на примере восприятия гомосексуальности. Согласно Фрейду, постоянное, активное декларирование субъектом своего неприятия гомосексуальности означает, что само гомосексуальное желание в нём присутствует в сильной степени. Изначальный сильный импульс требует и соответствующего сильного подавления: субъект боится этого импульса, боится поддаться этому импульсу и поэтому стремится подавить его всеми возможными силами. Если для субъекта угроза гомосексуальности не актуальна, то он и не будет постоянно и эмоционально реагировать на этот феномен. Он его просто не заметит.
В рамках психоаналитической модели феномен украинского интегрального национализма вполне соответствует ситуации «бунта против Отца». Отец, с ролью которого в украинском национализме ассоциируется именно Россия, предъявляет требования к ребёнку. Но т. к. их выполнение требует от ребёнка определённых усилий, то детское сознание часто выбирает стратегию уклонения: оно начинает отрицать фигуру Отца как таковую. Подобный тип реакций психоанализ определяет как инфантильный. И если такие реакции приобретают массовый характер, то можно говорить о существовании социального инфантилизма, характерного не только для отдельных личностей, но и для общества в целом.