Словно своды его собственной могилы смыкались над ним, навеки отсекая от тепла и света внешнего мира.
Дроган тряхнул головой, отгоняя встававшие перед глазами образы обрушивавшегося на него потолка. Где-то вдалеке слышался мерных плеск капель воды, разбивавшихся об известняк. В сухом холодном воздухе витал запах плесени.
— Похоже, эту часть храма они так и не успели завершить, — пробормотал Эспен себе под нос.
Никто ему не ответил.
— Сколько свечей у нас осталось? — проронил Стейн, когда впереди показалась массивная двустворчатая дверь.
Велимира заглянула в сумку, висевшую у неё на боку.
— Семь.
Предводитель отряда покачал головой.
— На обратный путь может не хватить, даже если пойдём с одним фонарём. Надеюсь, старуха не соврала насчёт потайного хода. Велимира, подели их между всеми. На всякий случай.
Никто ничего не сказал, но все понимали, о каком случае идёт речь. До сих пор удача была не на стороне отряда.
Воительница пожала плечами.
— Идти-то осталось всего ничего. Но ладно, как пожелаешь. Дойдём до следующего зала — поделю.
По мере того, как остатки отряда приближались к дверям, голоса становились всё более приглушёнными. Никто лишний раз не хотел тревожить царившую вокруг вековую тишину. Даже Стейн, положив руки на литые бронзовые ручки, изображавшие неведомых пернатых существ с изогнутыми клювами, нахмурился и замер.
— Готовы? — наконец спросил он, чуть повернув голову.
Дроган решительно кивнул. Теперь уже бесполезно было бежать от судьбы. Рискуешь лишь умереть уставшим.
Стейн подождал пару мгновений и потянул двери. Дроган тут же оказался внутри с занесённым топором. Велимира и Герда — рядом, с оружием наготове. Помня о предупреждении Таши, они не собирались давать Верховному мучителю Атарису Агарону шанс напасть первым.
Но никто и не пытался. Комната, в которую они вошли, оказалась почти пуста. Это был круглый зал, со сводчатого потолка которого свешивались цепи, заканчивавшиеся зловещего вида крючьями. В центре находились стол, на поверхности которого лежал набор пыточных инструментов, и два стула. Один из них был сколочен из толстого бруса, с его спинки и подлокотников свешивались полосы кожаных ремней. Сбоку, у стены, валялась бесформенная куча ветхого тряпья. С противоположной стороны от входа виднелась бронзовая дверь, которая, очевидно, вела к самому сердцу подземных склепов. Одну её сторону покрывали гладкие листы металла. На другой древний мастер начал выбивать, но так и не оформил до конца образы и силуэты людей. Работе его суждено было навеки остаться незавершённой.
Наёмники обходили комнату, настороженно оглядываясь по сторонам. Однако постепенно их подозрительность угасала. Угрозы не было.
— Кажется, она всё-таки соврала. Здесь нет никого, — произнёс Эспен.
Дроган нахмурился.
— Может быть, Верховный мучитель как-то сбежал? — предположил он. — Таша могла не знать всего. В конце концов, он заточил её перед тем, как заклинание начало действовать. Агарон мог уйти через тайный ход, о котором говорила Таша.
Стейн поднял фонарь повыше.
— Вы слышали?
Эспен и Велимира, которая вновь схватилась за оружие, покачали головами. Бенгта вытянула руку, указывая на лежавшую возле стены груду тряпья.
— Там был какой-то шорох.
Стейн коротко кивнул и стал осторожно приближаться к источнику шума, огибая стол. Остальные также пришли в движение, стараясь взять груду тряпья в полукольцо.
— Нет, добрые господа, не надо! — послышался надтреснутый старческий голос. — Не обижайте бедного старика!
Груда тряпья пошевелилась. Показались тонкие, обтянутые морщинистой бледной кожей руки и измождённое лицо с заострёнными чертами. Старик поднялся на ноги, протягивая ладони вперёд. Он был одет в ветхие изношенные лохмотья. Длинные седые волосы спутались, почти закрывая лицо. Над острым носом лихорадочно блестели тёмные глаза.
— Не обижайте меня, прошу! — повторил незнакомец. — Я и так много натерпелся в этом месте!
— Кто ты? — недоверчиво спросил Стейн, не опуская меча.
— Я, — старик прервался, зайдясь гулким лающим кашлем, — я — последняя жертва этого проклятого места и его давний узник.
— Ты провёл здесь все триста лет?
Старик вздохнул и нахмурился. В глазах его блеснули слёзы.
— Прошло так много времени? Я был брошен тут совсем один.
Он закрыл ладонями лицо и медленно опустился на пол.