— Ну, уж если я у тебя в руках…
Гео намеревался двинуться из Софии пораньше, затемно, чтобы одолеть на своём «Запорожце» с прицепом высоты хребта Голубец в сравнительно прохладное время, однако… «Вы же помните, какую ночь мы тогда провели, как намаялись, пока не схватили за загривок этих гадов. Как тут человеку не проспать?» В общем, выехал он часов в одиннадцать. Было уже изрядно жарко, а что ждало его часа через два-три? Поэтому он отказался от Подбалканского пути и свернул на другой, ничуть не хуже — через Пловдив. Жара настигла его ещё на шоссе. Опустил все окна — ничего не помогало. Может быть, дело было ещё и в том, что ехал он слишком медленно, с остановками. Все его мысли были заняты машиной — выдержит ли она такую нагрузку? Наплевать ему было на улыбочки и насмешки, которыми провожали его встречные. А если честно, то это была, действительно, весёлая картинка: старый кузнечик тащит за собой огромную белую бабочку со сложенными крыльями…
— Это были единственные слова, которые мне удалось буквально вырвать из уст девушки, — пояснил Гео. — Я спросил у неё, почему она выбрала меня, ведь рядом мчатся такие красивые, блестящие лимузины с охочими до приключений одинокими владельцами.
Вот тут она и ответила мне, что моя машина и прицеп показались ей похожими на старого кузнечика, который тащит за собой огромную бабочку со сложенными крыльями. Но не будем торопиться…
Вы наверняка, товарищ майор, знаете дорогу от развилки Пазарджик — Пловдив? Ровно, гладко, почти без поворотов. Вот, думаю, сейчас дам газ и помчусь, что бы там ни было. Ну, подумать подумал, однако еду еле-еле, как и прежде, и чувствую себя словно мороженое под солнцем. И вот где-то посредине между Пазарджиком и Пловдивом — девушка. Высокая, стройная, в обтягивающих джинсах. Делает знак автостопа по всем правилам, но сразу видно — не мастерица она шастать по чужим машинам. «Останешься ты, дружок, с носом», — подумал я и обернулся, чтобы поглядеть на счастливчика, которому она подала знак и который ^ейчас возьмёт её в свой лимузин. Потому что, даже если ничего не произойдёт, всё равно ужасно приятно проехаться с такой девушкой. Мне, естественно, и в голову не могло прийти, что она останавливает мою милость. Я оглянулся — никого, за моим прицепом пустое шоссе. Значит, она мне голосует. Я остановился у бровки и высунул голову из окна:
— Куда?
— Пловдив, — девушка ответила холодно и сухо, будто я задал ей какой-то нескромный вопрос. На ней была бледно-розовая блузка без рукавов, свободно падающая вниз. Загорелые шея и руки были открыты. Но стоило мне поглядеть ей в глаза, как я уже ничего, кроме них, не видел. Уверяю вас, товарищ майор, я никогда не встречал более странных женских глаз. В них как будто застыл тихий плач, затаился на дне, но выражение глаз и лица тем не менее было какое-то непреклонное, упрямое, что ли…
— Садитесь.
Она подняла с земли кокетливую сумочку — синий мешочек, обшитый красной тесьмой с молнией посередине, села в машину и с треском захлопнула дверцу. Вот тут-то она и ответила на мой ехидный вопрос о том, почему она предпочла «Запорожец». Сравнение со старым кузнечиком и белой бабочкой было забавным, но она даже не улыбнулась и снова надолго замолчала. Кто она такая, что с ней происходит? Падший ангел, которого ничто земное не волнует? Я был почти уверен, что, если я коснусь её, всё равно — оголённого ли плеча, или гладких чёрных волос, или тонкого смуглого лица с чуть впалыми щеками и прекрасным ртом, — рука моя ощутит холод мрамора. А ведь она стояла на солнце…
— Ты просто влюбился, человече, — отозвался наконец Цыплёнок. — Поэтому и запутался.
Гео покачал головой.
— Эх, если бы так!.. Ну, ещё совсем немножко терпения. Впрочем, я же говорил вам — может быть, всё это от жары… В общем, мы подъезжали к Пловдиву, и я спросил её: «Хотите, пообедаем где-нибудь вместе?» — «Я не голодна». Хоть бы взглянула на меня при этом, так нет же — смотрит сквозь стекло на дорогу и молчит. Мне стало обидно, не скрою, и я решил высадить её, как только пересечём городскую черту, пусть топает пешком. Но с другой стороны, любопытство заело. Да, да, любопытство, не буду лгать. Я никогда не говорил вам об этом… Очень красивые женщины наводят на меня страх. Я знаю, что я не для них, и поэтому никогда даже не пытаюсь знакомиться с ними. А её я пригласил пообедать потому, что мне не давала покоя эта тихая мука в глазах, это необъяснимое упорство, будто она сердита на целый мир, вообще эта холодная таинственность, совершенно не соответствующая её возрасту.