— Скоро вы и меня туда отнесете, — сказал он без всякого намека на жалость к самому себе.
— Все мы движемся в этом направлении, — заметил Уилфорд.
— Я не буду тебя торопить, это и так произойдет достаточно быстро, — вздохнул Били.
— Надо просто смириться с тем фактом, — решил Гарри, — что когда достигаешь определенного возраста, то смерть уже ждет тебя за углом.
— А вы помните тот случай, когда меня чуть не убило в шахте? — спросил Сэм. — Много воды с тех пор утекло. Но память осталась. — Он посмотрел на свои ноги.
Трое стариков замолчали, глядя на дома напротив и не замечая ни машин, которые проносились мимо, ни молодых туристов, которым приходилось сходить с тротуара, чтобы обойти их.
Прошло уже больше двадцати лет с того дня, как это случилось в шахте «Глори Стоун». Они находились в выработанном штреке, шириной в шесть футов и высотой в добрую сотню. Лава поднималась вверх среди каменистой осыпи известкового шпата, и один из шахтеров бурил ее на высоте около пятидесяти футов, выделяясь темным силуэтом в лучах своей лампы. Сама лава была еле освещена, а воздух был полон дыма от взрывных работ. Крышей же шахтерам служила непроглядная темень, находившаяся на высоте, до которой не добирался ни один луч фонаря. Вся громадная пещера с неясными очертаниями, выкрашенными в серо-черные тона, резко воняла порохом и пылью.
Сэм находился именно на вершине лавы. Тогда ему было около пятидесяти — опытный работник, который основную часть своей жизни провел в шахтах. Когда его бур раздробил хрупкий камень и лава поехала у него под ногами, его тело отбросило назад, руки и ноги задергались в собственных изломанных тенях, и он приземлился у самой подошвы склона, где его засыпала лавина известкового шпата. В темноте Уилфорду удалось найти Гарри, и они голыми руками откопали своего друга и вытащили его в безопасное место. Оба так и не поняли, что у него переломаны ноги, пока он не закричал.
— Если боль становится невыносимой, — произнес Каттс, ни к кому конкретно не обращаясь, — вы бы решились на крайнюю меру?
— Ну, я полагаю, что да, — задумчиво посмотрел на него Сэм.
— Если у тебя больше ничего не осталось, — кивнул Дикинсон. — Никакой надежды. Тогда, думаю, выбора нет.
— Хотя это зависит от того, во что ты веришь, — заметил Уилфорд. — Правильно?
— Что ты имеешь в виду?
— Некоторые люди верят в то, что накладывать на себя руки — это неправильно.
— Это все религия, — улыбнулся Били.
— Это грех, самоубийство, — не сдавался Уилфорд. — Согласен, Гарри?
Дикинсон закурил трубку. Его друзья замолчали, ожидая от него или неизбежного собственного суждения, или решения. Они знали, что лучше всего Гарри соображает с трубкой в зубах.
— Мне кажется, — произнес он, — что существуют разные грехи. Грех — это не то же самое, что зло. И грех Бог может простить.
Все покивали. Это прозвучало вполне логично и разумно. Ни один из них не смог прожить почти восемь десятков лет, не совершая время от времени грехов.
— Хотя для этого понадобится смелость, — добавил Дикинсон. — Это не так просто сделать.
— Ну, есть снотворные таблетки, — заметил Били.
— Это женский способ, Сэм, — презрительно прочистил горло Гарри.
— Можно спрыгнуть с какой-нибудь высоты. Например, со скалы на Вороньем склоне, — предложил Уилфорд.
— Слишком неопрятно, — покачал головой Каттс. — Да и кто тебе сказал, что ты обязательно разобьешься насмерть?
— Да уж, не приведи Господь! — Все трое дружно передернули плечами.
— Да и вообще я не переношу высоты. У меня кружится голова, — признался Сэм.
— Серьезный довод, — кивнул Уилфорд.
— Можно повеситься, — предложил Гарри.
— Если знаешь, как завязывать узел, — уточнил Били.
— Да и высоту надо правильно подобрать. Иначе… — поморщился Дикинсон.
Уилфорд поджал губы и запустил руку в свои седые волосы.
— Что иначе? — прищурился он.
— Иначе ты не быстро умираешь, а медленно душишь себя. Вот.
— Я где-то читал, что какие-то извращенцы как бы вешаются, — сказал Сэм. — То есть почти, но не совсем. Вроде бы для развлечения.
— Черт их побери, да зачем это надо?! — изумился Каттс.
— Для секса, — мрачно объяснил Били. — Они говорят, что после этого у них стоит, как над пропастью.
— Ну, наверное, это действительно что-то новенькое, — хмыкнул Уилфорд.