Туша ответила долгим умильным взглядом, словно говоря: послушай, дружище, да стоит ли нервничать из-за подобной мелочи?
Я подошел к нему, сел рядом на пол и стиснул громадную лохматую морду руками:
— Всё, хулиган! Собирайся в дорогу! Завтра поедем на природу, будем кататься на лыжах и отдыхать.
Его полусонные, похожие сейчас на свиные глазки точно скептически вопрошали:
"Ну что удумал-то? Чего дома-то не сидится?"
Я отрезал:
— А вот не сидится! Хочу на лыжах, понял?
Он зевнул во всю пасть.
Я удивился:
— Спрашиваешь — почему?! Эх-ма, ты хоть и Джон, а дурак!
Он вздохнул, будто говоря:
"Ну и что ж, что дурак. Зато вот лежу на диване, а ты, умник, сидишь на полу. И вообще — давай-ка лучше спать, коли завтра в дорогу".
Я встал:
— Ладно, дубина, спи. — А сам — как вы полагаете, что сделал?
Ну да.
Взял гитару.
…Я рассеянно перебирал струны и вдруг вспомнил, как Серый когда-то пошутил: "Если умру, похороните меня под "Hey Jude"1. Чёрт, не удалось…
А потом я подумал: остался ли на всем белом свете кроме меня хоть один человек, душу которого пощадил "Чёрный Скорпион"? Очень хотелось бы верить, что остался… точнее — осталась…
Но нет, покуда ты мирно лежишь со своим последним хозяином в могиле, "Чёрный Скорпион", мне в вашем городе делать нечего. Спи спокойно, тезка…
Да, кстати, а на моих поминках нехило бы врубить "Don" t Let Me Down"2.
Учтите, ребята.