34
Паровой кран снял с широкой палубы "Ивана Кулибина" последний блок кольцевого сердечника и, подержав его в воздухе, медленно опустил на баржу. Паровой катер поволок баржу к плоту.
Монтажники отдыхали, развалясь, где попало, на палубе "Кулибина", покуривали, говорили о своих делах. Как будто это был обычный день в длинной череде подобных ему.
А день был необычный. Ведь сегодня будет закончен монтаж кольцевого сердечника. Он опояшет электромагнитным поясом плот, его возбудители нацелятся на столб, готовые к штурму...
Вот и Морозов вышел из внутренних помещений на верхнюю палубу "Кулибина". С ним маленький Бернстайн, Брамулья в необъятном дождевике, несколько инженеров-электриков. Остановились на правом борту, ждут катера, чтобы идти на плот.
Кравцов бросил за борт окурок, подошел к Морозову.
- Виктор Константинович, я слышал, что завтра должны доставить "светлячка"?
"Светлячок" - так кто-то прозвал атомную бомбу направленного действия, которая перережет столб, и кличка прилипла к ней.
- Везут, - ответил Морозов. - Чуть ли не весь Совет Безопасности сопровождает ее, сердешную.
- Посмотреть бы на нее. Никогда не видал атомных бомб.
- И не увидите. Не ваше это дело.
- Конечно... Мое дело скважины бурить.
Морозов прищурил на Кравцова глаз.
- Вы что хотите от меня, Александр Витальевич?
- Ничего... - Кравцов отвел взгляд в сторону. - Чего мне хотеть? Поскорей бы закончить все - и домой...
- Э, нет. Вижу по вашему хитрому носу, что вы задумали нечто.
- Да нет же, Виктор Константинович...
- Так вот, голубчик, заранее говорю: не просите и не пытайтесь. Многие уже просились. Пуск будет поручен специалистам. Атомщикам. Понятно?
- Там специалистам и делать нечего. Включил часовой механизм и ступай себе, не торопясь, на катер...
- Все равно. Напрасно просите.
- А я не прошу... Только, по-моему, право на пуск имеют прежде всего те, кто нес на плоту последнюю вахту...
- Значит, право первооткрывателей?
- Допустим, так.
- Макферсон болен, остается Кравцов. Ловко придумали. - Морозов засмеялся, взглянул на часы. - Что это катер не идет?
Рядышком Али-Овсад беседовал с Брамульей, и на сей раз разговор их крутился не вокруг чая и блюда из бараньих кишок, а касался высокой материи. Чилиец мало что понимал из объяснений старого мастера, но для порядка кивал, поддакивал, пускал изо рта и носа клубы сигарного дыма.
- Чем вы озабочены, Али-Овсад? - спросил Морозов.
- Я спрашиваю, товарищ Морозов, этот кольцевой сердечник кто крутить будет?
- Никто не будет его крутить.
- Колесо есть, а крутиться - нет? - Али-Овсад недоуменно поцокал языком. - Значит, работать не будет.
- Почему это не будет?
- Машина крутиться должна, - убежденно сказал мастер. - Работает, когда крутится, - все знают.
- Не всегда, Али-Овсад, не всегда, - усмехнулся Морозов. - Вот, например, радиоприемник - он же не крутится.
- Как не крутится? Там ручки-мручки есть. - Али-Овсад стоял на своем непоколебимо. - А электрический ток? Протон-электрон - все крутится.
Морозов хотел было объяснить старику, как будет работать кольцевой сердечник, но тут пришел катер. Ученые отплыли к плоту.
Стоя на корме катера, Морозов щурился от встречного ветра, задумчиво смотрел на приближающийся плот. "Машина крутиться должна..." А ведь, пожалуй, верно: если в момент разрезания столба плот с кольцевым сердечником вращать вокруг него, то можно будет обойтись без громоздких преобразователей, которые, кстати, будут готовы в последнюю очередь. Столб - статор, плот с сердечником - ротор... Надо будет прикинуть, рассчитать... Массу времени сэкономили бы... Можно причалить к плоту пароход, запустить машину...
Он обернулся к Бернстайну:
- Коллега, что вы скажете по поводу одной незрелой, но любопытной мысли...
35
"...Что за нескончаемое письмо я тебе пишу! Я как будто разговариваю с тобой, моя родная, и мне это приятно, только вот отрывают все время.
У нас тут - дым коромыслом. Дело в том, что привезли атомную бомбу (мы ее называем "светлячок") и понаехало столько дипломатов и военных, что ткни пальцем и наверняка попадешь. Сама знаешь, после запрещения испытаний ядерного оружия это первый случай, когда потребовалось взорвать одну штуку, естественно, что Совет Безопасности всполошился и нагнал сюда своих представителей. На "Фукуоке" народу сейчас, как летом в воскресенье на пляже в Кунцеве. Помнишь, как мы ездили на моторке? Это было еще в те счастливые времена, когда шарик земной имел при себе нормальную магнитную шубу.
Установку со "светлячком" поставим на платформу и погоним к столбу. Она прилипнет к столбу и...
Ну вот, опять оторвали. Позвонил Морозов, просит зайти к нему. А ведь уже заполночь. Покойной ночи. Маринка!.."
36
Уилл сидел в кресле и лепил. Его длинные пальцы мяли желтый комок пластилина. Норма Хемптон - она сидела с шитьем у стола - потянулась, прикрутила коптящий язычок огня в лампе.
- Как же быть с Говардом, милый? - спросила она.
- Как хочешь, - ответил Уилл. - Он обращается к тебе.
- Если бы он попросил, как раньше, двадцать-тридцать фунтов, я бы и не стала спрашивать тебя. Послала бы, и все. Но тут мальчик просит...
- Мальчику двадцать четыре года, - прервал ее Уилл. - В его возрасте я не клянчил у родителей.
- Уилл, он пишет, что если у него не окажется этой суммы, он упустит решающий шанс в жизни. Он с двумя молодыми людьми из очень порядочных семей хочет основать "скрач-клуб" - это сейчас входит в моду, нечто вроде рыцарских турниров, в доспехах и с копьями, только не на лошадях, а на мотороллерах...
- А я-то думал - на лошадях. Ну, раз на мотороллерах, ты непременно пошли ему чек.
- Прошу тебя, не смейся. Если я пошлю такую сумму, у меня ничего не останется. Отнесись серьезно, Уилл. Ведь он наш сын...
- Наш сын! Он стыдится, что его отец был когда-то простым дриллером на промысле...
- Уилл, прошу тебя...
- Я упрям и скуп, как все хайлендеры [так называют в Шотландии жителей гор]. Ни одного пенса - слышишь? - ни единого пенса от меня не получит этот бездельник!
- Хорошо, милый, только не волнуйся. Не волнуйся.