Ну, идем мы дальше вдоль этого поганого болота, от хищников отмахиваемся. Проходим метров двести. Тут с дерева свешивается лапа размером с мой манипулятор и вот с такими когтями, - Цицерон пошевелил своими крюками-пальцами. - Берет эта лапа твоего отца за воротник и тянет наверх. Надо понимать - прямиком в пасть. Я и говорю ему: что же это вы, Алексей Александрович, меня здесь одного бросаете? Никто же не поверит, что вас скушали у меня на глазах, то есть на фотоэлементах, и я ничего не сделал, чтобы вас спасти. А он уплывает вверх, кричит как оглашенный и эдак ногами подрыгивает. Ну, тут я, разумеется, не стерпел: как трахнул манипулятором по ветке. Папа твой, конечно, сразу ко мне на плечо вернулся, а на землю свалилось такое симпатичное мохнатое существо - то ли паук, то ли обезьяна, но очень большое, с бегемота или даже больше. Глазищи - во! Зубы - во! В общем, типичный людоед. Вцепился, бедолага, мне в ногу чуть выше колена, да так сильно, что у него зубы на землю посыпались. Злобный очень оказался. Ну а потом понял, что я не плюшка с маком, и дал деру. Тут Алексей Александрович мне и говорит: все, Цицерон, хватит. Надо срочно что-то придумывать. А то меня или сейчас съедят, или ночью, когда и вовсе ничего не будет видно.
Минут семь мы ломали головы. Он свою, а я - свою. И что ты думаешь, нашли выход.
- Лес подожгли? - предположил мимикр.
- Включили мигалку, - воскликнул Алеша, который слушал робота с широко раскрытыми глазами.
- Ни то и ни другое, - важно ответил Цицерон. - Лес поджечь - это форменное самоубийство, а сирена для ихнего зверя все равно что приманка сбежались бы со всего леса. Мы вернулись к вездеходу, благо недалеко ушли. Для облегчения вырвали из него мотор, выбросили все лишнее, даже лебедку сняли. Одни аккумуляторы оставили - на смену моим - и инструменты. Я впрягся в эту бронированную таратайку и на тросе потащил его через все джунгли. Вы бы видели, как эти зверюги бросались на окна вездехода - цирк. Очень им, видно, хотелось полакомиться человечинкой. Аж все колеса изгрызли до самых ободов. Вот там-то, пока я тащил вездеход, меня и потянуло на философию. Задумался я о природе всего живого и даже закон вывел: чем живее живое существо, тем оно прожорливее и агрессивнее.
- А может, наоборот? - перебил его мимикр. - Чем прожорливее живое существо, тем оно живее и агрессивнее?
- Это не важно, - отмахнулся Цицерон.
- Ну а что дальше-то было? - спросил Алеша.
- А дальше было вот что: на второй день я как-то зазевался и угодил в такое зыбкое место - топь называется. Ушел в болотную жижу почти по пояс. Тут-то, думаю, мне и конец, а если мне, то и твоему папе тоже. Алексей Александрович конечно же все понял. Сидит в вездеходе, смотрит на меня испуганными глазами и руками разводит. А я все глубже и глубже погружаюсь в трясину. И так неохота мне было в болоте тонуть. Кругом птички поют, цветы величиной с автомобильное колесо цветут, звери вокруг симпатичные шастают, а я, как обыкновенная железная болванка, стою на месте и смотрю, как вода поднимается все выше и выше. До выключателя дошла. Алексей Александрович уже голову руками обхватил, и тут я... Стоп! - неожиданно сказал Цицерон и указал куда-то вперед. - Если я не ошибаюсь, а я никогда не ошибаюсь, впереди стоит дом.
- А дальше-то что? - с нетерпением спросил Алеша.
- Потом дорасскажу, - ответил Цицерон. - Значит, так, вы остаетесь здесь, а я иду на разведку.
- А можно я с тобой пойду на разведку? - спросил Алеша. Ему было страшно оставаться с мимикром в незнакомом инопланетном лесу. Робот не успел отойти, а он уже принялся представлять, как из-за густых кустов вылезают, выползают и выпрыгивают безобразные хищники, как они обступают его и, плотоядно облизываясь, набрасываются, распихивая друг друга лапами. От этих мыслей у Алеши все тело покрылось мурашками, и он принялся уговаривать робота: - Возьми меня с собой, Цицерон. Я очень люблю ходить в разведку.
- Ага, значит, вы оба уйдете в разведку, а я здесь буду сидеть зверей дожидаться, - недовольно пробурчал мимикр. - Я, может быть, тоже с детства люблю ходить в разведку.
- Ладно, - сообразив, в чем дело, согласился Цицерон. - Все так все. Рассыпаемся цепью и перебежками от дерева к дереву. Пленных не брать пусть гуляют.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Алексей Александрович внимательно всматривался в угол сарая и никак не мог понять, кто там сидит. А Тулес, который отличался от своих коллег острым нюхом, определил существо по запаху и миролюбиво позвал:
- Давай-ка, выходи. Ты, наверное, тот самый мимикр, который недавно прилетел с землянами?
- Нет, - осторожно двигаясь вдоль стенки сарая, ответил мимикр. - Я не знаю никаких землян. И вообще, я не тот самый, а та самая. Я женщина.
- О, простите, мадам, - извинился Тулес.
- Ничего, ничего, - успокоила его узница. - Я думаю, вы и при свете дня не смогли бы определить мой пол. - Она подкатилась к выходу и неуверенно спросила: - Я могу быть свободной?
- Да, конечно, мадам, - галантно шаркнув ногой, ответил Тулес. - Ваше знакомство со священным трубираном отменяется.
- Я очень вам благодарна. Кстати, меня зовут Даринда. Я направлялась из поселка геофизиков - это по ту сторону горного хребта - к биологам.
- Это, значит, к нам? - удивился Алексей Александрович. - Мы участники этой биологической экспедиции.
- Да?! - воскликнула Даринда и, зарыдав, бросилась под ноги Алешиному папе. - Сколько мне пришлось пережить! Если бы вы только знали, сколько мне пришлось пережить!
- Ну, ну, - растерялся Алексей Александрович. - Успокойтесь, все плохое уже позади.
- А вот это вряд ли, - скептически произнес Тулес.
- Как они со мной обращались! - продолжала причитать Даринда. - Если бы вы только видели. Они гнали меня палками, как животное. А ведь я... я женщина.
- Забудьте, мадам, - тронутый слезами недавней пленницы, проговорил Тулес. - Можете считать, что вы добрались до конечного пункта.
- Правда, у нас здесь есть ещё одно дело, - сказал Алексей Александрович. - Тимиуки украли моего сына. И как только мы его найдем, тут же вместе отправимся в наш лагерь.
- Простите, а зачем вы добирались к биологам, то есть к нам? - учтиво спросил Тулес, который с появлением женщины стал необыкновенно вежливым.
- Геофизики мне сказали, что от вас можно улететь на соседнюю планету - Угеру. У меня там небольшое дельце.
- Да, от нас раз в месяц туда летают корабли, - сказал Алексей Александрович. - Ну, тогда вперед. Мы и так потеряли много времени.
- Только не отставайте и не забегайте вперед, мадам, - посоветовал Тулес. - Тимиуки имеют подлую привычку стрелять в кого ни попадя.
Уже через минуту спасатели с освобожденными пленниками двинулись по тоннелю, в котором исчезли пещерные тимиуки. В пути Даринда не переставала рассказывать о том, что с ней произошло, хотя слушал её один Туу-Пань. Она нашла в нем благодарного и чувствительного слушателя. Почти после каждой фразы Туу-Пань всплескивал руками, вскрикивал от возмущения и сочувственно восклицал:
- Бедная уважаемая Даринда! Какие злодеи!
Неожиданно впереди спасатели услышали топот и металлический лязг. Тоннель здесь был узким, рядом могли стоять не больше двух человек, поэтому Алексей Александрович с Тулесом решили не отступать, а принять бой здесь же. Они только опустили пластиковые забрала и остановились в ожидании противника.
Тимиуки не заставили себя долго ждать. Заметив свет фонарей, они воинственно завыли и вскоре оказались лицом к лицу со спасателями.
- Одумайтесь! - едва успел крикнуть Туу-Пань из-за спины своих товарищей, как несколько тимиуков метнули дротики. Три из них попали в Тулеса, но толстокожий биолог в пуленепробиваемом костюме отмахнулся от них как от насекомых.