Наконец великий человек во всем блеске и великолепии вступил в город. Рим был избалован подобными зрелищами. Но Помпей все-таки поразил всех. Никогда еще, кажется, столица не видала такого пышного зрелища. Тысячи повозок, груженных золотом, серебром и драгоценностями, двигались по улицам. Несли таблицы, где говорилось, что полководец завоевал 900 городов, 14 стран и победил двадцать двух царей. Целые толпы пленных владык шли в триумфальной процессии. А сам победитель ехал на золотой колеснице, украшенной жемчугом, в хитоне самого Александра Македонского[79], который он вывез с Востока. Рим ликовал. Помпей сиял. Празднествам и торжествам не было конца.
Но вот закончился триумф. Закончились праздники. И Великий Помпей стал частным человеком. Как ни странно это звучит, казалось, что Помпей растерян, что он никак не может понять своего положения и свыкнуться с новой ролью. Сенат считал, что он говорит нестерпимо высокомерным тоном, держит себя как владыка и, очевидно, воображает себя некоронованным королем. И сенат поспешил вывести героя из этого приятного заблуждения. Пожалуй, они сделали это резче, чем было нужно. Многие потом говорили, что лучше было бы тогда польстить падкому на похвалы Помпею, приручить его и сделать другом сенату. Но увы! Отцы находились тогда всецело под обаянием Катона, а он настаивал, чтобы Помпея разом сбросили с небес на землю. Помпей попытался было расположить к себе самого непримиримого своего врага, Катона. Через общих друзей он сообщил, что намерен посвататься к его дочери или племяннице. Помпей тогда был страшно популярен — легко сказать, новый Александр, великий завоеватель! Кроме того, в Риме он имел славу Дон-Жуана, неотразимого покорителя женских сердец. Вот почему женщины Катона были в восторге и чуть не визжали от радости. Но Катон разом прекратил эти восторги. Он велел передать, что Помпею не пробраться к нему через его гинекей[80]. Если он будет вести себя как честный человек, он, Катон, и без того будет его другом, а родства с ним он не хочет. Друзья ахнули, услыхав такой дерзкий ответ, женщины запричитали, но Катон остался непреклонен. Вскоре, однако, стало известно, что на выборах Помпей дал взятку, чтобы провести угодного ему кандидата. Катон сказал тогда своим женщинам:
— Вот в каких делах должны соучаствовать и нести свою долю позора те, кто связан с Помпеем.
Пристыженные женщины примолкли (Plut. Cat. Min., 30).
Между тем великий человек был обескуражен столь холодным приемом. Кроме всего прочего он надавал своим ветеранам обещаний, несколько необдуманных. А сенат, вместо того чтобы вникнуть в его положение, сухо отказал ему. Он не знал, что делать. Вот тут-то и явился к нему Цезарь.
Цезарь и Помпей никогда не были друзьями. Напротив. Они принадлежали к враждебным лагерям. Помпей происходил из незнатного захудалого рода. Он был сыном одного офицера и буквально вырос в военном лагере. Во всех военных упражнениях он был всегда первым — лучше всех метал копье, дальше всех прыгал. Он умел обходиться с солдатами и любил походную жизнь. И солдаты любили его. В 18 лет он уже командовал армией. Когда началась война между Марием и Суллой, он встал на сторону последнего. Его победы были замечательны, военные таланты разительны.
Вскоре он стал правой рукой всесильного диктатора. Он достиг сразу какой-то головокружительной славы. Сам старый диктатор вставал и обнажал голову, когда этот мальчишка Помпей входил в театр. По приказу диктатора Помпей подавлял восстания и разбивал армии. Он дошел до такого унижения, что, когда Сулла, желая крепче привязать его к себе, велел развестись немедленно с женой и жениться на родственнице самого Суллы, Помпей, не возразив ни слова, исполнил неслыханный приказ и выгнал из дому беременную жену. Но и его покорность имела предел. Когда Сулла вздумал было запретить ему триумф, — о! — тут Помпей показал свои когти. Он бросил в лицо старому диктатору гордые слова:
— Больше народов поклоняются восходящему солнцу, чем заходящему!
Сулла разом понял, кто из них восходящее, кто заходящее солнце, и смирился.
Когда Сулла умер, взбешенный народ хотел столкнуть тело тирана с погребального ложа, но Помпей бросился между ними, удержал их и «добился погребальных почестей для умершего» (Plut. Pomp., 9; 14–15).
79
Помпей считал, что он очень похож внешне на Александра, и всячески подчеркивал это сходство.
80
В Греции так называлась женская половина дома. В римском доме такого помещения не было. Здесь иносказательно гинекей означает женскую половину семьи.