Еще в начале 1801 года джарцы в ответ на требование заключить договор и отказаться от набегов на Кахетию прислали письмо, которое можно расценить как предложение оставить их в покое. Они заявили, что готовы дать клятву, добавив при этом: «…но только боимся, что после мира не будем в состоянии исполнять его условия, согласно обещанию и присяге…» Одной из главных проблем они называли отсутствие у них правителя, чье повеление является обязательным к исполнению для всех без исключения: «Мир заключается обыкновенно между равными сторонами, а падишаху может быть равным только падишах. Вот наше объяснение вам»[616]. Слова не расходились с делом. Набеги на земли Кахетии не прекращались. В августе 1801 года подполковник Солениус доложил Лазареву о том, что он во главе отряда, состоявшего из роты солдат и 250 конных грузин при одном орудии, имел столкновение в долине Алазани с лезгинами, в результате чего противник понес существенные потери (200 убитых и 7 пленных)[617]. Но даже такие успехи не меняли в целом ситуацию. У Цицианова оставался один выход: занять главные селения — Джары и Белоканы, продиктовать мирные условия с позиции силы. Но сколько ее было, этой силы?