Нелишним будет заметить, что на войне зарабатывались не только чины и ордена. По свидетельству Л.Н. Энгельгардта, один из участников польских кампаний 1792—1794 годов, полковник Древич, был пожалован населенными имениями, и, «кроме того, он чрезвычайно обогатился во время своих действий в Польше»[128]. Это вовсе не означает, что офицеры грабили дома в городах после штурма. Просто они за бесценок скупали то, что приносили в лагерь их подчиненные, и это не считалось чем-то зазорным. Участник Русско-турецкой войны 1787—1791 годов писал в своих воспоминаниях, как после неожиданной стычки казаков с неприятельской конницей «убитые турки раздеты были донага, и у нас в пехотном авангарде сделалась ярмарка: оружие разного рода, конские богатые уборы и лошади продавались за ничто»[129].
Польская кампания 1794 года стала звездным часом Цицианова. Для военного человека неоспоримым признаком такового являются боевые награды и известность. За несколько месяцев Павел Дмитриевич получил ордена Святого Владимира 2-й степени, Святого Георгия 3-й степени, золотую саблю с алмазами и надписью «За храбрость». Все эти три награды тогда были новыми и потому считались «модными». Орден Святого равноапостольного князя Владимира, разделенный на четыре степени, Екатерина II учредила в 1782 году. В начале своего существования орден был особо желанной наградой. Еще в начале XIX века обладателей золотого креста, покрытого красной финифтью с черной каймой по краям, знали поименно; он составлял достойную конкуренцию по «почетности» Святому Георгию. Звезда была восьмиконечной с золотыми и серебряными лучами. В середине ее на черном круглом поле имелись крест и буквы С.Р. К.В. («Святой равноапостольный князь Владимир»). В списке орденов по старшинству (от низшего «Станислава» 3-й степени до высшего «Андрея») эта награда занимала высокое седьмое место из семнадцати. Военный орден Святого великомученика и победоносца Георгия также учредила Екатерина II специально для награждения чинов армии и флота за боевые заслуги. Но поскольку «не всегда верному сыну отечества такие открываются случаи, где его ревность и храбрость блистать может», к этой награде (4-й степени) могли представить за 25 лет беспорочной службы в полевых войсках или за 18 морских кампаний. Орденским знаком стал крест из белой эмали с изображением святого Георгия на коне в центре, крепившийся на ленте из трех черных и двух оранжевых полос, символизировавших огонь и пороховой дым. Крест 3-й степени носили на шее, а 4-й — в петлице или на левой стороне груди. О весомости этой награды говорит тот факт, что ее, например, получил контр-адмирал Л.П. Гейден, командовавший русской эскадрой в сражении при Наварине в 1827 году. В царствование Екатерины II за боевые заслуги стали также награждать золотым оружием (саблей) с надписью «За храбрость» с темляком из георгиевской ленты. Дополнительным «генеральским» украшением сабли являлись бриллианты.
По обычаям того времени успешных полководцев наделяли земельными угодьями и населенными поместьями. За Польскую войну генерал-майоры получили по пятьсот душ крепостных, а генерал-поручики — по тысяче. Награда Цицианову оказалась просто-таки исключительной: ему пожаловали полторы тысячи крестьян в Минской губернии. Это означало, что Павел Дмитриевич превратился в настоящего магната. Владельцы более пятисот душ считались крупными помещиками. Произошло пожалование будто бы таким образом: рассматривая список награждаемых военачальников, императрица поставила единицу перед цифрой 500 напротив фамилии Цицианова, сказав при этом: «Он служил лучше многих генерал-поручиков»[130]. Произносила ли в действительности Екатерина II эти слова при награждении Цицианова, или они приписаны ей молвой — сказать точно не возьмется никто. Однако факт особого выделения заслуг нашего героя налицо. А.А. Безбородко в письме С.Р. Воронцову о пожаловании имений отличившимся при подавлении Польского восстания сообщает, что Цицианову дали 1224 души, больше, чем другим лицам в том же чине (И.И. Моркову была пожалована 1000 душ, В.С. Попову — 1175, Ю.И. Поливанову — 653, И.П. Горичу — 1000, И.И. Исаеву — 800, В.И. Милашевичу — 853, А.И. Хрущову — 716, Л.Л. Беннигсену — 1075, П.С. Ланскому — 900, А А Воеводскому — 395, Слизову — 389). Действительно, Цицианов получил больше, чем некоторые генерал-лейтенанты (А.П. Денисов, П.А. Исленьев и И.Г. Шевич — по 1000 душ, П.И. Турчанинов — 974)[131]. Впрочем, владел огромным поместьем бездетный и неженатый Цицианов недолго. Получив впоследствии назначение на Кавказ, он продал недвижимость, рассчитался с кредиторами (иметь долги, в том числе и немалые, считалось для дворян того времени делом обычным, если не обязательным). Оставшуюся солидную сумму он отдал своим братьям.