На втором этапе операции войска должны были продолжить движение на юг до реки Араке, которая становилась пограничной между Россией и Персией. Обращает на себя внимание тот факт, что императрица отказалась от захвата южного побережья Каспия, как это сделал Петр I в 1723 году. Семь десятилетий спустя в Петербурге имели уже более ясное представление о географии региона и о невозможности проложить здесь русскую дорогу в Индию. Кроме того, владение южным берегом сулило малоприятную перспективу быть втянутыми в войны Персии с ее восточными соседями, а также в междоусобицы этого политически нестабильного государства. Наконец, опыт первой половины XVIII века показал, что при господстве Персии или Турции на остальной части Восточного Закавказья, здешние владения России, вытянувшиеся узкой полосой по берегу моря, будут постоянно находиться в опасности. Связь же по морю выглядела ненадежной из-за трудных навигационных условий Каспия в осенне-зимний период.
Третьим этапом войны должно было стать оказание военной помощи грузинскому царю Ираклию для того, чтобы он смог приструнить своих своевольных вассалов, а также добиться повиновения соседних земель, и в том числе тех, которые считались его законными владениями. Предусматривалась поддержка армянских меликов и других «благонамеренных» ханов. Предполагалось создание на Кавказе сильного христианского государства или союза государств (Грузия, Армения, Имеретия), который мог бы своими силами противостоять давлению со стороны Персии и Турции. В Прикаспийских областях собирались утвердить тех персидских владык, которые видели бы в России надежного союзника и гаранта своего положения. Взамен Петербург получал выгодные позиции для установления транзитного коридора, по которому индийские товары хлынули бы в Европу, а европейские — в Индию[140]. Для поддержания царя Ираклия предполагалось послать в Грузию четыре батальона пехоты, 12 эскадронов легкой конницы, два полка донских казаков и восемь орудий. Командиру этого корпуса предписывалось соблюдать особую осторожность, чтобы не возбудить подозрение Турции по поводу посягательств на ее владения в Закавказье.
Поскольку правительство не было уверено в преданности своих местных союзников, главнокомандующий получил повеление брать на русскую службу представителей туземной знати от грузинских царевичей до аульных старшин, которые служили одновременно и заложниками[141]. Примечательно, что власти пытались сохранить мир с горцами Северного Кавказа. В специальном наказе командиру корпуса говорилось: «В обращении войск наших в Дагестане наикрепчайше наблюсти, чтоб лезгинцы и другие хищные горские народы удерживаемы были от нападений, в чем наилучше преуспеть можете, воздерживая войска легкие ваши от всякого их озлобления, ибо, касаясь прав и собственностей их, легко возбуждаются они к отмщению, а паче, не занимаясь покорением народов, оружием неукротимых и от сотворения мира не признававших ничьей власти. Хан аварский возможет удерживать их, и по сей причине благорасположение и верность его весьма полезна быть может. Неважные грабежи их презирать, против которых полезнее умножать собственные предосторожности и оными наказывать дерзающих, чем отмщать целому народу за грабежи нескольких злодеев и возбудить против себя взаимно отмщение целого народа, и трудными походами в ущельях терять людей напрасно, тратить время и одерживать победы бесполезные»[142].
140